так, как будто девушки могли его видеть, и пошел в ту сторону, куда махнула Стаси.
- Вы там не задерживайтесь, обед скоро будет, - в спину уходящему сказала Марья и обернулась к понуро сидящей Стаси: - Какую кашу варить?
- Только не рис! - откликнулся уже ушедший Кианг.
- Тогда сварю гречу с молоком, - решила Марья и лукаво подмигнула Стаси.
- Не-ет! Только не с молоком! - взвыли Ю и Эни. Стаси улыбнулась, она прекрасно поняла, что Марья шутит и дразнится. - Мы лучше чего-нить подстрелим!
- Или поймаем, - поддержал их Кианг.
Женщина присела, достала прессовку каши и мяса, заглянула в котелок проверить, закипела ли вода, искоса поглядывая на девочку. С ее состоянием нужно было срочно разобраться.
- Что с тобой, малыш? Спинка болит или живот? - задавая такие простые вопросы, Марья не ожидала, что Стаси вдруг приткнется к ее боку и заговорит совсем о другом...
- Я их лица уже плохо помню... - вздохнула Стаси, и женщина не сразу поняла, о ком она говорит. - У деды есть афиша, но она уже потертая. Сначала я часто на них смотрела, а теперь боюсь, что афиша порвется, и я совсем забуду, какие они были...
Марья приобняла девочку, поняв, что говорит она о родителях, и погладила ее по голове. Та тихо вздохнула и замерла, как нахохлившийся воробышек. Вода в котелках вскипела, но Марья не обратила на это никакого внимания. Она продолжала обнимать расстроенного ребенка. Стаси прикусила губу, чтобы унять закипевшие на глазах слезы, а Марья только крепче прижала ее к себе. Она-то хорошо знала, что нет на этой земле слов, способных утешить ребенка. Все слова сочувствия пусты, когда ты стоишь у могилы родного тебе человека. Осознаешь полностью и бесповоротно, что никогда уже не услышишь родной голос, не почувствуешь прикосновение родных рук. Это страшное слово - никогда… Они просидели так довольно долго, и Марья изо всех сил старалась успокоить девочку, применяя свои, хоть и невеликие, способности.
- Давай, как вернемся, попросим Джоди сделать карточку с афиши, - предложила женщина. - А потертости Ю заретуширует.
- Правда, можно?! - с надеждой встрепенулась Стаси.
- Конечно! Сделаем один портрет большой в раме и маленькие карточки, - стала развивать успех Марья. - Приедем в ближайший город, купим тебе медальон и в него вставим маленькие портреты мамы и папы.
- У меня есть медальон, - грустно улыбнулась девочка. - Мне мама купила, но подарить не успела. Деда потом отдал, но я его не ношу.
- С портретами будешь? - ответить девочка не успела, на поляну влетели встревоженные Кианг и девушки.
- Вы почему не отвечаете?!
- Мы зовем, зовем!
- А обед где?
Марья похлопала глазами и развела руками.
- Связь мы выключили, решили со Стаси пошушукаться. Да так зашушукались, что про обед забыли, - и женщина указала на котелки с наполовину выкипевшей водой. - Но мы сейчас все быстренько исправим!
Через пятнадцать минуть обед был уже готов, все дружно, хотя и без особой радости, работали ложками. Эни с Ю наперебой рассказывали о своей находке. Кианг только молча кивал, выражая свое согласие с ораторшами. По описанию место, найденное девочками, больше всего походило на след от смерча. Как будто с неба опустился гигантский палец, прошелся, вращаясь по кругу, и опять утянулся вверх. В эпицентре бедствия из земли торчали одни пеньки, а по краям поляны деревья, сломанные на высоте примерно метра над землей, лежали веером. Произошло это давно, стволы уже были совершенно сухими. Кианг брался без чьей-либо помощи перетащить к берегу, естественно, после обработки на предмет лишения ненужных веток.
Еще даже не наступил вечер, когда плот был готов. Хотя его изготовление пошло совсем не так, как себе представляли Эни и Марья. Они, как люди технического века, думали, что все бревна быстренько обрежут в размер. Освободят от выступающих деталей, типа веток, с помощью универсальной пилы. Но Кианг покачал отрицательно головой, вооружился охотничьим ножом, но и от пилы не отказался. Небольшие ветки срубал ножом, более крупные надсекал пилой, и выламывал из ствола.
- Что у вас там за стрельба такая? - всполошилась «база».
- Это у нас трактор трелевочный марки Кианг одна штука, - объяснила Марья. - Заготовки для плота обрабатывает.
- Светлая голова! - похвалил Джонатан. - Топора-то у вас нет, значит, торец должен быть близкий к природному слому, и без гладких срезов. А то тут один глазастенький, из гостей, висюк их побери, докопается и объясняй потом...
- А что, гости еще не убрались? - удивилась Эни. - У них что, дел нету?
- Гости заинтересовались, чего мы на берегу торчим, - вступил в разговор Ло. - Решили дождаться, пока вы появитесь, а если не появитесь... помочь вас искать... А вообще, вот приплывете и все узнаете!
- Это еще зачем? - не поняла Марья, и уже озвучив вопрос, чертыхнулась про себя, ведь ясно почему!
- Потому что вы ничего знать не можете и удивиться должны искренне, - вздохнул Ло, он не стал комментировать столь глупый вопрос.
- Девочки, с этой стороны срезайте ветки гладко, - отвлек всех от дискуссии Кианг. - Под водой не видно будет...
По длине бревна не калибровали, что есть, то есть. Кианг вытаскивал заготовки на край обрывчика и толкал вниз. Бревна, весело прыгая, катились с невысокого берега, а Марья пару раз чуть не растянулась во весь рост на замусоренной площадке. Потому что смотрела не под ноги, а на спокойно работающего Кианга. Не обращающего внимания на то, что некоторые, хм, дамы об него уже глаза сломали. Возможно, скоро к глазам присоединятся еще и сломанные руки-ноги...
Плот связался как-то быстро и буднично. Обычный плот, без всяких «поплавков», но поперечный настил все же сделали, правда, только на корме, чтобы приподнять «рабочее» место Кианга над водой. Благо синтетической веревки хватило, хоть и в притык. Сам плот завалили лапником, а сверху установили одну палатку. Отключили систему автоматической маскировки и отыскали перечень стандартных цветов. Выбрали нечто, названое лен небеленый, в жизни оказавшимся льном, много раз стираным, и кажись, местами подпалённым. Как решили всем коллективом - самое то для не привлечения внимания.
Кианг гнал плот вдоль берега, размеренно отталкиваясь от дна шестом, сделанным из длинной лесины. Марья лежала на разостланной палатке, смотрела, как играют под кожей мужчины мышцы, и тихо млела.
