Одновременно меня охватил и страх, ведь противник был опасен, и мандраж от предвкушения. Вася, кажется, в этой таверне мутятся очень серьёзные дела.
— Весь наш мир сможет пережить Второй Приход, только если объединится в едином порыве. Незримая ждёт от нас покаяния и великую жертву… — продолжала чернолунница, но я даже не стал слушать.
К удивлению Безлунного, я достал из кармана мелочь, награбленную у грабителей на дороге. И отсчитал десять красных монеток.
— Госпожа в прошлый раз имела неосторожность разбить посуду, когда перебрала с питьём, — начал было Безлунный, протягивая руку.
— Да как ты смеешь… — ахнула девушка.
Я как раз стал отсыпать деньги, но тут же стиснул кулак. Три монетки всё же упали в растопыренную ладонь.
— Мы хотели отобедать, но можем уйти.
Говорить настойчиво я умел. Тем более, пухляш уже успел ощутить монетки, и знал, что ещё зажаты в моём кулаке. И он явно слышал, как звякал кошель у меня на поясе.
Оставалось надеяться, что грязная рожа не сыграет мне в минус.
К счастью, поджав губы, Безлунный пробурчал:
— Надеюсь, что госпожа всё-таки найдёт время, и отдаст долг.
— О каком долге ты, грешный деверь, смеешь говорить?!
Я, не обращая внимания на гнев Эвелины, ссыпал остальные монеты. Безлунный отпустил вожжи, пропуская нас.
Девушка демонстративно толкнула его плечом, проходя мимо. Тот с невозмутимым видом подобрал вожжи и повёл лошадей к стойлу.
— Твоё имя прозвучит в осуждающей молитве, безлунь драный, — с ненавистью прошептала за моей спиной Эвелина, — Чёрную Луну в твою Пробоину…
Бородач на крыльце недовольно глянул на посох девушки, но всё же отступил в сторону.
***
Заведение не отличалось чистотой, но это не бросалось в глаза — тут было довольно темно. Запыленные фонари с пирусом покачивались на низких потолочных балках.
Посетители сидели за дубовыми столами, склонившись либо над тарелкой, либо друг к другу в оживлённой беседе.
Таверна была заполнена едва ли не треть, но внутри стоял невыносимый галдёж. У главной стойки собрались несколько выпивох и что-то живо обсуждали, переругиваясь и громко чокаясь стеклянными кружками.
Ещё один вышибала стоял рядом и равнодушно посматривал на них, не спеша пока выкидывать. Пусть пьют, платят ведь. А как треснет первая кружка, так и полетят взашей…
За стойкой находился местный аналог бармена. Он протирал кружки, махал руками посетителям, звал служанок из задней двери, где явно находилась кухня. Вполне возможно, что это был хозяин заведения.
Когда мы вошли, удивлённый взгляд бармена скользнул по Эвелине. Бородач за нашей спиной явно сделал какой-то знак хозяину, и тот расплылся в улыбке, показывая нам садиться, куда угодно:
— Сейчас вам девочку пришлю, господа.
Я усмехнулся. Моя грязная рожа явно не походила на господина.
Покрутив головой, я заприметил того самого всадника. Как же его там, диверсанта этого? Вячеслав, племянник главы Ключевцев… Бывший Страж Душ, воевал на фронте, и даже шпионил в Великолунии.
Он сидел спиной, и я, низко опустив голову, прошёл в ту половину кабака. Тоже сел к нему спиной, за соседний стол.
Напротив сразу же плюхнулась Эвелина:
— Видит Незримая, я проголодалась, как Пробоина! Сожрала бы сразу все Луны…
С соседних столов покосились, но, заметив, что такие дерзкие речи произносит чернолунница, только ухмыльнулись.
— И, конечно, замёрзшую кровь надо бы разогнать, — она потёрла руки, подула на них, будто замёрзла.
Помнится мне, на улице стояла явно не зимняя жара.
Над нами нависла тень. «Девочка» оказалась очень крупной тётей, и стол, скрипнув, отъехал на пару сантиметров, когда она упёрлась в него животом, обмотанным грязным фартуком.
— Господа чего желают? — она пробежалась по нам взглядом, протирая руки засаленной тряпочкой.
— Масюш, давай как обычно, — Эвелина мечтательно заломила руки, — И по две кружечки.
— Невестка ты залётная, — та упёрла руки в боки, — Ты с одной кружки в прошлый раз чего натворила? У меня до сих пор спина побаливает…
Эвелина выпучила глаза.
— Видит Незримая, что крепко посеяла я в ваших сердцах настоящую веру, раз до сих пор помните.
Служанка нахмурила брови, но тут же чернолунница ткнула в меня пальцем:
— В этот раз вера у нас самих богатая, на всех хватит.
Тётя зыркнула на меня.
— Десять.
— Сколько?! — Эвелина чуть не поперхнулась, — Да что у вас с ценами тут творится?
— Для особых клиентов, госпожа Избранница, у нас особые цены, — отчеканила тостушка.
Я почувствовал, что сзади скрипнула скамья. Диверсант, услышав про «избранницу», наверняка заинтересовался и оглянулся. Псионикой пока не веяло — ему тоже нежелательно было светиться.
Чтобы не продолжать конфликт, я отсчитал меченки, подвинул к краю стола. Мне ни в коем случае нельзя было оборачиваться, чтоб не привлекать лишнее внимание Вячеслава. А то вдруг узнает?
— Чёрная Луна тебе невестка, — прошептала Эвелина, когда служанка удалилась, — Скоро в Пробоину не пролезет, а смеет так разговаривать с Избранницей.
Я улыбнулся, продолжая молчать. В принципе, этот диверсант Вячеслав не слышал мой голос, но тут я был не уверен, и не рисковал.
Чернолунница вдруг вытащила из складок зелёный камушек, очень похожий на «вещуна», только маленький очень. Она дунула на него, и тот вдруг рассыпался, на мгновение окатив меня потоком чистой псионики.
— Отец Афанасий скоро прибудет, — расслабленно откинувшись на спинку скамьи, сказала Эвелина, — Ну, а мы пока отдохнём с дороги.
Я отстранённо кивал ей, настраиваясь на тонкую чувствительность — мне как-то надо было следить за Вячеславом и подслушивать его.
Тут Эвелина вдруг встала, кого-то заметив в другой стороне таверны.
— Я сейчас, — она прихватила с собой посох, потом, подумав, поставила его обратно у скамьи, — Незримая явно благоволит мне.
И упорхнула, задев меня просторным рукавом. Я едва сдержался, чтоб не оглянуться и посмотреть, к кому она попёрлась.
Нельзя, жжёный пёс, там Вячеслав. А чёрные волосы и мазня на лице не самая надёжная маскировка.
В таверну вошёл ещё один. Я лишь мельком глянул на гладко выбритое лицо, седые волосы, и серый плащ, чем-то напоминающий форму Стража Душ. Глаза престарелого незнакомца оглядели таверну, и он направился в нашу сторону, прихрамывая…
Тут Василий удивил меня, неожиданно перехватив управление телом. Я согнулся, заехав лбом о столешницу, и заглянул под стол, чтобы поправить штанину. Сердце забилось часто-часто, внутренний сосед очень волновался и пытался как-то подать мне знак.
