Ремонт там делать бесполезно — дом старый, проводка и вовсе древняя, я молчу про канализацию. Ну а если мне срочно понадобятся деньги, я всегда смогу ее продать. Тем более что папа полностью оформил квартиру на меня в знак примирения, до которого далеко, но пусть считает как ему удобнее.
— На месяц? — удивляюсь я.
— На две недели. И билеты в Испанию, как ты хотела.
Как ты хотела — становится девизом по жизни. Я делаю то, что хочу, а Егор помогает мне в этом.
— Ну ладно. Две недели. Но я выброшу твой телефон, чтобы тебя не сумели отозвать.
Потому что такое уже было полгода назад: плавали — знаем.
— Ты представляешь, какой дорогой сейчас роуминг? Я столько не зарабатываю, чтобы отвечать на звонки из Европы, — смеется он.
— Ага. — Я закатываю глаза, а Егор притягивает меня к себе и накрывает губы своими сладкими от бананового капучино. Да, я подсадила его на нормальный кофе, а то пил эту горькую смолу.
Поцелуй затягивается, как всегда. Его пальцы с легкостью забираются мне под футболку, как всегда. А я таю и стону ему в рот от блаженного удовольствия — ага, тоже как всегда.
— Может, к черту планы? — бормочу я между поцелуями. — Останемся в кровати, закажем пиццу.
— Нет, так не пойдет, — возражает Егор, отстраняя меня от себя и тотчас нападая с новой силой. — У меня для тебя сюрприз.
Крайний раз когда Егор хотел удивить меня, у нас появился Эйрбас (или Басик, как я зову щенка), малыш породы джек-рассел-терьер, который сожрал в квартире все обои, несмотря на сотни часов дрессировки с кинологом. В общем, «Стальные» сюрпризы я люблю, но одновременно с этим побаиваюсь их.
— Ладно, — сдаюсь я под напором его губ на моей шее, — мне надевать вечернее платье или спортивные штаны?
Да, от Егора можно ожидать чего угодно.
— Что-то среднее, — совсем не унимает моего волнения и любопытства своим ответом.
А спустя час меня пристегивают пятиточечным ремнем безопасности, и я пытаюсь судорожно вспомнить хоть какие-нибудь молитвы.
— Ты хочешь моей смерти, — рычу я на Егора в микрофон, а тот лишь молча усмехается и продолжает тыкать в бесконечное количество кнопок на приборной панели перед ним.
Мы, черт возьми, в гребаной «Сессне». Это, чтоб вы понимали, небольшой двухместный самолет, который вот-вот готовится к взлету.
К взлету, мать его!
— Помнишь, ты недавно заявила, что придумала себе мечту? Ну, что хочешь полететь в космос?
Помню, конечно.
— Да, — бурчу я под нос, — только предполагалось, что это останется чем-то недостижимым.
Наш скромный катафалк начинает издавать какие-то новые звуки. Парень в светоотражающем жилете на земле подает Егору непонятные сигналы, и меня неслабо так бросает в дрожь.
— Космос я тебе не обещаю, а вот небо подарю, — звучит романтично, только на деле мне ни хрена не смешно!
С самого момента разбега я зажмуриваюсь и отказываюсь смотреть по сторонам, как бы Егор меня не уговаривал. А он прямо-таки настаивает, чтобы я послушала его.
Нет.
— Я согласилась полететь, но я не обещала, что буду с открытыми глазами!
К такому меня жизнь не готовила.
— Тогда мне придется сделать мертвую петлю, — спокойно заявляет Егор, и внутри у меня все обрывается.
Я в ужасе распахиваю глаза.
Он может? Или шутит? Мы же развалимся!
— Ты не думал, что она на то и мертвая, что живым с ней лучше не связываться?
Боже, он и правда может сделать это?
— Тогда посмотри вниз.
Я не хочу вестись на провокации. Мельком бросаю взгляд за окно, но не могу ощутить удовольствия от представшей красоты.
— Посмотрела, все! Сажай самолет!
— Внимательнее, — настаивает он.
Нет, мы только коснемся земли, я своими собственными руками задушу его!
— Я посмотре… — говорю и запинаюсь на последнем слоге, потому что вижу поле под нами.
Я вижу и в этот миг забываю обо всем — о страхе, злости, в конце концов даже о высоте почти в километр. Я забываю, потому что Егор Сталь заставляет меня обо всем этом позабыть. Потому что прямо под нами на огромном зелено-желтом ковре я читаю такое простое, выкошенное и топорное «Выйдешь за меня?».
Что?
— Ты сумасшедший! Идиот! — начинаю кричать я и бесполезно пинаться. — Ну кто так делает? Кто? Почему нельзя было спросить после секса в кровати, когда я хочу обниматься, а ты спать? Или за ужином где-нибудь в ресторане? Бросить кольцо в бокал шампанского, а?
— Чтобы ты подавилась им с твоим везением? Нет уж.
— Сажай самолет!
Я зла. Нет, я в гневе, а еще у меня тахикардия. Как мне разумно мыслить и отвечать на подобные предложения в таком состоянии?
Кому ты чешешь, уже сама скоро бы попросила его руки! — звучит в голове голос ни то сердца, ни то разума, но однозначно тот, что влюблен в Егора, как и я. Иногда он по-прежнему меня бесит, но с недавних пор мы находим компромисс.
— Сажай! — повторяю я.
— Мы не сядем, пока ты не согласишься.
— Егор!
— Я правду говорю.
— Я тебя ненавижу, — снова рычу, потому что страх никуда не исчез, даже несмотря на забитые всепоглощающей любовью мысли.
— Аврора, послушай. — Его голос пробирает до мурашек, и я жалею, что не вижу глаз, так как он смотрит прямо перед собой. — Я люблю тебя. Люблю и хочу провести остаток жизни с тобой.
— Все тысячу метров до посадки? Потому что мы точно убьемся на этой штуковине!
— Да хоть так, главное вместе, — льет мне в уши сладость, от которой слипается все и вырастают крылья за спиной, черт бы их!
— Назови хотя бы одну причину, почему я должна согласиться здесь и сейчас! Это же чистой воды манипуляция!
— Ты нужна мне. С тобой я стал спать как убитый, — спокойно отвечает Егор. — Я забыл про бессонницу, потому что жизнь с тобой выматывает меня по полной.
— Сволочь, — шепчу я, не выдерживаю и смеюсь.
— А еще со мной ты стала есть как слон.
Теперь я хохочу изо всех сил. Это правда, с аппетитом нынче проблем у меня нет. Я поправилась на три килограмма, а Егор — невероятно прекрасная сволочь, какую еще поискать стоит — утверждает, что все ушло в грудь. Льстец.
— Рори, — его голос вдруг становится на тон ниже. Он точно знает, чем меня пронять. — Я облетел полмира и повидал не мало, но… — театральная пауза, — валяться на сеновале хочу только с тобой.
Мой смех, кажется, должен оглушить и его, и диспетчеров, но так им всем и надо!
— Ты знаешь, а вот
