учила затейливо завязывать платки, выбирать модную помаду и пудру. А недавно подруга преподнесла ей фантастический сюрприз— вручила подарочный сертификат в косметический салон на бьюти процедуры. О таком Сидоренко даже мечтать не могла. Она, конечно, подводила чёрным карандашом и голубыми тенями глаза, красила перламутровой помадой губы и рисовала дугой брови, но чтобы кто-то, что-то сделал с её лицом профессионально, о таких процедурах домработница даже не мечтала. Вот сейчас она лежала на стерильном столе, в белоснежном кабинете и ловкие руки косметолога разглаживали лицо. Евгения Степановна расслабилась и даже в какой-то момент проснулась от того, что захрапела.
— Что-то меня сморило. — прошелестела одними губами пациентка.
— Всё в порядке, расслабьтесь.
Врач улыбнулась одними глазами, потому что лицо закрывала повязка и продолжила процедуру, а Сидоренко возобновила свои ленивые размышления. Ей совсем перестало нравится то, что происходит в доме Гульбанкина. Когда появлялась Марина это её не беспокоило, но вот сейчас всё выглядит хуже некуда. Если и дальше так пойдёт, она будет вынуждена искать новую работу. В доме Евгения Степановна чувствовала себя хозяйкой, знала где, что лежит, какие продукты покупать, что готовить. Домработница с самого начала выяснила кулинарные прихоти хозяина, да и вообще все его привычки. Например он не любил, когда женщина приходит рано утром, Эдуард предпочитал выпивать свой кофе в одиночку, читать свежие газеты, одевать отутюженную рубашку и отправляться на работу. Уход за своими деревьями не доверял никому, исключения составляли лишь те случаи, когда он уезжал в командировки и то оставлял чёткие инструкции по поливу. Терпеть не мог шума пылесоса, мыть посуду и несвежие полотенца. Всё это и многое другое Сидоренко уяснила и за долгое время службы в этом доме, она научилась подлаживаться под все прихоти Эдуарда Аркадьевича. Сейчас всё пошло наперекосяк. Сначала появилась эта женщина, а скоро привела это маленькое, вёрткое чудовище, которое уже успело разбить китайскую, напольную вазу и облепить пластилином обеденный стол. Но это, казалось, совсем не тревожило хозяина, мало того он с удовольствием сюсюкался с мальчиком и покупал игрушки. А эта женщина, нет бы сидеть, смотреть за ребёнком, разговаривать или читать, она нарушила зону действий, перешла границу! Ей стало мало всего дома, она протиснулась на кухню и начала там хозяйничать! Если раньше Евгения Степановна баловала Гульбанкина блинчиками, борщом на свиной косточке, жирным холодцом, то Александра Андреевна настроила его против всей этой вкуснятины, вытащила откуда-то слово холестерин и начала оставлять на столе тёртую морковь, брюссельскую капусту, свеклу и перловую кашу без масла и сахара. Мало того она начала убирать дом при хозяине, и шум пылесоса уже не раздражает его. И что прикажете делать ей, нанятой домработнице? Если так продолжится и дальше, придётся искать новую работу, не сидеть же целыми днями с мужем. Ну три дня она его потерпит, в дурака поиграют, пива попьют, сериалы посмотрят, но на большее её не хватит!
«Надо поговорить с подругой. — размышляла Сидоренко. — Может она что подскажет».
Все выходные Шапошников провёл на даче. Как правило, собиралась вся семья, приезжали мать с отцом и тёща с тестем. Если раньше они собирались лишь на какие-то крупные семейные торжества, то сейчас поводов не ждали, приезжали если появлялось свободное время. И причиной тому стало рождение внука. Шапошников даже представить себе не мог, что вот этот годовалый Топтыга свернёт в бараний рог всё взрослое население дома и изменит некоторые привычки своих близких. Гордый папаша мучался от того, что бросил курить. Если раньше два деда позволяли себе на выходной опустошить бутылку другую коньяка, то сейчас с запахом перегара к телу внука приблизиться они не имели права, поэтому ждали когда парень умается за день и отправится на боковую, однако к тому времени и самих тянуло в опочивальню. Время пролетало быстро и Сергей, прижимая к себе тёплое тельце сына, горевал, что завтра снова уедет на неделю, а без него опять что-нибудь произойдёт, например вылезет очередной зуб или малыш скажет новое слово типа «агу» или «угу». Следствие остановилось. Так бывает иногда, если не удалось раскрыть преступление сразу. И он знал так же, что расследование, как пружина сжимается под давлением всё новых фактов и в какой-то момент выстреливает, выдавая искомый результат. Периодически звонил Семён— сын убитого во Франции Константина Троепольского, но российская полиция пока ничего не могла ему ответить. Егор Колыванов ещё парился в следственном изоляторе, но никакие угрозы и уговоры о смягчении его участи на него не действовали, он категорически отвергал свою причастность к смерти сожительницы. Отдел по борьбе с экономическими преступлениями заинтересовался благотворительным фондом Ирины Переверзевой, они много что узнали интересного, но притянуть за уши эту фигурантку к делу «Пикового валета» не удавалось ни с какой стороны. Официант Лёша-Лёня Кравцов ещё находился в тяжёлом состоянии, но Рафику всё-таки удалось его «разговорить» и выяснить, что его убедила принести вино женщина. Ему показали фотографии всех дам, которые могли быть причастны к отравлению, но он никого не узнал. Однокурсник Шапошникова из Тулы также молчал. Завтра должен был прилететь из Турции Александр Левченко, может хоть что-то сдвинется с мёртвой точки.
Шапошников ждал звонка от бывшего полицейского до обеда, потом принялся звонить сам. Компьютерщики сообщили ему все телефоны и координаты бывшего полицейского. И домашний, и сотовый телефоны молчали. Тогда он позвонил в Пулково и спросил о прибытии чартерного рейса из Анталии. Оказалось, что самолёт прибыл по расписанию, однако в списках пассажиров фамилии Левченко нет. Через приятельницу из туристического агентства выяснил номер телефона отеля «Лонг бич резорт» и после долгих перепирательств он выяснил, что турист с такой фамилией освободил номер двое суток назад. Сергей почувствовал недоброе. Снова напрягать Петрищева и отвлекать его от солнечного берега Средиземного моря и знойной красавицы ему не позволила совесть. Он понимал, что сам в таком случае был бы очень раздражён. Тогда он набрал номер Рафика, который уже пол дня ошивался в больнице возле Кравцова и когда тот ответил, Сергей без предисловий заявил:
— Похоже у нас возникла проблема, ещё не знаю насколько крупная, но тебе лучше приехать по этому адресу. — Шапошников продиктовал. — Записал? Я выезжаю тоже.
— А что там?
— Там проживает Левченко— последний оставшийся в живых игрок кроме Гульбанкина. Он не прилетел сегодня из Турции, а в отеле сообщили, что он съехал. Посмотрим у него дома, может на что-нибудь натолкнёмся. Ордер я уже выписал.
— А на каком основании мы в квартиру попрёмся? Может с зазнобой где загулял. Курорты дело
