— принося клятву верности Черной Воде, целитель понимал, на что идёт. Всё равно неприятно. А вот пока не имели мы вассалов, прессовать нас таким образом было невозможно!
В качестве ответного жеста я проспонсировал десяток организаций атеистической и откровенно сатанинской направленности. Последние скрываются, они запрещены законодательно и есть, за что, но при желании выйти на них можно. Получил сложное растяжение на тренировке, подхватил простуду, посидел с поносом на горшке и понял, что действовать надо аккуратнее — в следующий раз Незримая Власть дружеским намеком не ограничится.
Не следует думать, будто бы устройством моему вассалу подлянок Церковь ограничилась или что письма по поводу «похищенного» ребенка приходили исключительно от её иерархов. Сородичи тоже отметились, причем сразу в двух ипостасях — от лица Министерства и сами по себе, от Священных Домов. Министерство предъявляло претензии и вежливо угрожало, дескать, так нельзя, не в средневековье живём, жизнь каждого подданного принадлежит высшей власти, коя спать не может, так о людях заботится. Родня, в свою очередь, сдержанно и витиевато интересовалась дальнейшими планами. С их точки зрения, ничего предосудительного я не совершил. Моя вина заключалась в том, что успел первым, но не могли же они это прямо написать.
Поток писем снизился через десять дней и вернулся в норму примерно через месяц. История плавно затихла. Раздувать скандал никто не хотел ввиду полной бессмысленности — моя репутация хуже не станет, а младенца я не верну. Вообще сложилось впечатление, что действия церковников служили цели потрепать мне нервы и оценить реакцию.
Впрочем, я забегаю вперед. Потому что спустя неделю после того, как в нашем поместье появился агукающий и пачкающий пеленки жилец, произошло ещё одно событие. Долгожданное и не особо приятное.
Лотарь вышел из Склепа.
Не сам вылез — я его выпустил. Сам бы он проснуться не смог — два года назад я зашел в Склеп и заменил артефакты, держащие его в состоянии стазиса. Старые исчерпали ресурс. Во время процедуры Лотарь не проснулся, ну а я будить его на тот момент не хотел. Предпочел потянуть время и лучше подготовиться.
Теперь ситуация совершенно иная. Я — наследник, то есть имею полное право спорить с главой и бросить ему вызов, если сочту, что его действия ведут к оскудению Дома. Вдобавок за прошедшее время Финехас серьёзно подтянул меня в боевом плане, то есть сразу по морде не получу. Да много причин сошлось.
Одна из них в тот день сидела рядом и с мрачным лицом поглядывала то на меня, то на двери Склепа. Я вздохнул:
— Ты чего такая хмурая? Сама же канючила — выпусти, выпусти!
— Чего-то он не идёт, — пробормотала Мерри.
— Да потому, что он не проспался ещё. Для него в стазисе прошло часов шесть максимум, алкоголь ещё не выветрился. Проснётся и выйдет.
— Понятно, — поджала губы сестра. Снова осторожно взглянула на меня. — Ты его не убьёшь?
Я не стал кривить душой и ответил честно. Близким вообще лгать не стоит, тем более в серьёзных делах.
— От него зависит. Мне не нужна смерть Лотаря — мне нужно, чтобы он перестал позорить Дом и унижать его своим поведением. Если хочет, пусть сидит в поместье и пьёт в одиночку. Только ведь он сидеть не станет. Он опять попрётся на Перекресток и будет там нажираться в компании своих прихлебателей, на глазах у обалдевших посетителей! Или пообещает что-нибудь и забудет, а нам соседи начнут присылать ехидные письма. Помнишь, бабушка Ксантиппа одно такое получила?
— Помню, — подтвердила сестра.
Ей было всего четыре года на момент смерти Ксантиппы, но вспышки дикой, необузданной ярости запомнились ребенку крепко. Как и то, что обычно гнев безумной бабки вызывал её непутёвый сын.
— То-то и оно. Хотя больше всего меня пугает желание Лотаря влезть в управление Домом. Он же глава, он таких клятв надаёт, что мы тысячелетия будем последствия исправлять. Нет уж! Главой он точно быть перестанет.
Мередит вздохнула. Мы с ней эту тему не раз обсуждали и все аргументы «за и против» она знала сама. То, что я сейчас повторяю, не более чем краткая выжимка из долгих споров. Просто ребенок же, хочет верить в лучшее.
— Может, он исправится! Поклянётся, что пить бросит.
Вот то, о чём я говорил.
— Сейчас он выйдет, и ты увидишь, как он поклянётся, — посулил я.
— На него просто проклятье действует сильнее, чем на нас, — попыталась оправдать отца мелкая.
— Конечно, сильнее. Оно всегда действует сильнее, если ему не сопротивляться.
Среди родовых проклятий Черной Воды есть одно, побуждающее родича к саморазрушению. Пить, употреблять наркотики, играть в азартные игры, волочиться за женщинами, мужчинами или изящными овечками. Жил полторы тысячи лет назад родич, убитый вожаком нашего козьего стада за излишнее внимание к подруге. Подругу, кстати, тоже Ромашкой звали — традиция сложилась, что в стаде должна быть всегда коза с этим именем. Про проклятья рассказывают с детства, объясняют их действие, рассказывают, что надо делать, чтобы уберечься или хотя бы свести эффект к минимуму. Но если человек не хочет сопротивляться, если он не может прожить без удовольствия, то любые меры бесполезны.
Лотаря всё устраивает. Зачем ему что-то в жизни менять?
На площадке перед Склепом мы сидели вдвоём. Малха я под благовидным предлогом отослал из поместья в Шотландию — гоблины просили закрыть несколько проколов на их землях, мужчине потребуется несколько суток на завершение работы. Пусть почувствует себя нужным и не присутствует при выяснении семейных отношений. Приходящим учителям тоже дал выходной. Оставалась Феба, которая сама не рвалась наблюдать за дворцовым переворотом и с облегчением приняла разрешение не приходить. Ну и ладно. Свидетели в данном случае не особо нужны.
Несмотря на демонстрируемое спокойствие, внутри словно свернулась ледяная тугая пружина. Вроде бы, всё сделал правильно — проверил зрелось метки наследника, заручился поддержкой предков через цепочку ритуалов, даже посторонних убрал, — и всё равно казалось, что чего-то не учёл. О чём-то забыл. Очень уж высоки ставки. За четырнадцать… ладно, пусть за десять прожитых лет я привык воспринимать себя Майроном Черной Воды, будущее Священного Дома серьёзно меня заботит. Если сегодня высший суд вынесет решение не в мою пользу, далеко не факт, что Черная Вода уцелеет. У Лотаря вполне хватит ничтожества разрушить то немногое, что у нас осталось. Конечно, окончательно Дом не погибнет, рано или поздно в ком-то из дальних потомков пробудится кровь, и
