работать - здесь несложно вспомнить о посредниках. Например, налоговые механизмы многих компаний, занимающихся цифровой экономикой, похоже, разработаны с учетом того, что предлагаемые ими ценности распространяются по всему Интернету, чтобы найти гавань, которая с наименьшей вероятностью будет облагать доходы платформы налогом. Однако регулирующие органы все равно могут нагрянуть, как, например, когда городские власти Филадельфии потребовали, чтобы компании, предоставляющие услуги по совместному использованию поездок, платили тот же налог, что и обычные такси при обслуживании городского аэропорта, или когда европейские регулирующие органы потребовали от Google прекратить комплектовать свои услуги, такие как поиск, вместе с операционной системой Android. Значительный человеческий труд по модерированию каждой платформы будет проявляться по мере того, как платформа будет пытаться управлять деятельностью, происходящей на ней, и особенно когда эта деятельность будет принимать неожиданные обороты.
Все эти четыре элемента должны быть реализованы и артикулированы, чтобы создать ценность, которая необходима для цифровой экономической практики. В результате возникает первое разделение цифровой экономической практики на "ценности", которые платформа предлагает пользователям и которые, в случае успеха, превращают пользователей в совокупность коллективных действий. В рамках этого фокуса на ценности возникают вопросы собственности, которые должны быть разработаны и решены, но также должны быть отделены от создания цифровой ценности, поскольку право собственности в цифровых контекстах имеет совершенно иные возможности, чем право собственности, когда ценность зависит от конкретного материального объекта. Право собственности - это второй раздел схемы цифровых экономических практик.
В цифровой экономической практике право собственности определяется возможностями исключительных или распределительных прав собственности, а организация платформы и любой компании в целом вытекает и подразумевается из природы информации как собственности на этой платформе. Они не обязательно должны быть однозначно теми или иными, но могут состоять из различных взаимосвязанных прав собственности, как, например, когда Google и IBM используют свободное программное обеспечение в контексте, в котором они также претендуют на исключительные права собственности на другие формы информации. Кроме того, юридические права собственности могут быть опосредованы, а в некоторых случаях и отменены существующими культурами. Например, то, как Google доминирует в Android, фактически создает организационно и культурно обусловленное исключительное право на номинально распределенную информационную собственность. Каждая цифровая экономическая платформа должна формально реализовать один или некоторую комбинацию из трех видов прав собственности, которые будут зависеть от базовых форм информации, воплощенных в этих правах.
Три вида возможных прав собственности на информацию в рамках цифровой экономической практики - это те, которые уже были описаны при анализе свободного программного обеспечения: открыто распространяемое, распространяемое с лицензией и эксклюзивное. Эти различные виды собственности возможны потому, что, когда информация становится товаром, она не эссенциализируется своей материальной формой; то есть форма собственности информации не предопределена ее материальной формой. Автомобилем или телевизором можно пользоваться только по очереди, а это значит, что их можно очевидно и просто превратить в собственность, которой может владеть только один человек. Товары, которые по сути являются информацией, например музыка, идеи или книги, должны выбирать, кому будет предоставлен доступ к ценности информации, потому что в цифровой среде она в принципе может быть доступна каждому. Это означает, что для того, чтобы информация стала эксклюзивной и юридически ограниченной, она должна быть сформирована таким образом, чтобы эти права были возможны. Открытое распространение в цифровом и интернет-контексте - это одна из форм, поскольку она означает просто выпуск всей генерируемой информации. Распространение с лицензией может накладывать определенные ограничения, например, открытое распространение при условии признания создателя информации, но самое главное - это средство обеспечения правового принуждения к распространению, в частности, для того, чтобы никто не мог взять распространенную информацию и сделать ее эксклюзивной. Последний вид прав - это исключительные права собственности на информацию, которые можно утверждать и обеспечивать с помощью механизмов цифровых прав, таких как обфускация кода, и юридических механизмов, таких как преследование любого, кто не соблюдает право собственности на эту информацию.
В основе этих разных вариантов лежат два принципа, связанные с природой информации. Во-первых, информация способна быть одновременно доступной всем, кто может получить к ней доступ. Эта радикальная возможность одновременного полного использования лежит в основе, среди прочего, совместного использования кода в свободном программном обеспечении и широкого, законного или незаконного, обмена личной информацией. Одним из принципов, который следует применять к социальному значению цифровой экономической практики, является то, как она управляет этой возможностью. Во-вторых, информация может быть подвержена рекурсивным процессам, в которых подача выхода из процесса манипулирования информацией обратно в этот же процесс в качестве входа означает, что из конечного количества информации может быть произведено бесконечное количество информации. Тот, кто владеет информацией, созданной в цифровой экономической практике, и может рекурсивно манипулировать ею, соответственно, получает огромные объемы информации о своей практике и ее социальном значении. Они также являются создателями новой информации, выстраивая рекурсии на основе собранной информации о пользователях. Более того, развитие информации таким образом может формировать и формирует конкретную ценность, на которой основана практика, предлагая тем, кто может манипулировать информацией, шанс изменить природу того, что ценится пользователями. При определении социальной ценности и значения любой цифровой экономической практики следует рассмотреть, кто имеет доступ к рекурсивным процессам, позволяющим манипулировать практикой и ее особой ценностью.
Вопрос собственности простирается от того, как информация формируется как собственность, до того, как собственность самой платформы определяется в рамках всеобъемлющей компании, фонда или другого подобного института. Корреляция между информацией, которая хранится исключительно в иерархически интегрированных компаниях, и корреляция между информацией, которая хранится распределенно, и рядом фондов, цифровых платформ и других элементов предполагает простую взаимосвязь. Однако эту взаимосвязь следует понимать не столько как определяющую, сколько как базовую движущую силу, которая будет определять институциональные структуры. Все три вида информации как собственности могут ассоциироваться с иерархическими и одноранговыми организациями; однако в эксклюзивных формах собственности будет существовать постоянное давление, направленное на обеспечение этой собственности с помощью различных механизмов компании, в то время как распределительная форма собственности будет иметь тенденцию избегать простой иерархии и легче контролироваться с помощью стандартов, культур и различных групп и организаций.
Еще одно замечание по поводу собственности и информации как второго раздела любой цифровой экономической практики будет уместным, поскольку для многих таких практик решение об осуществлении исключительных прав собственности на информацию принимается рано и почти незаметно - оно кажется очевидным, почти естественным выбором. Это, как правило, относится к тем практикам, которые нацелены на монетизацию информации с целью получения прибыли. Напротив, практики, отказывающиеся от прибыли, должны будут решить, как они будут обращаться с информацией как с собственностью.
