в мире существует тридцать одна картина де Латура, причем только на восьми из них значилась собственноручная подпись художника. Организаторам выставки в Лувре было также известно про существование в разных странах еще около двух десятков картин, авторство которых в разное время исследователи приписывали де Латуру. Вот вместе с этими работами, в подлинности которых не было уверенности, на выставку и была приглашена картина из Львова. А таким эскорт не полагался.
— Придя следующим, после прибытия в Париж, утром в Лувр, — рассказывал тогда Возницкий, — я стал свидетелем необычной сцены. Наша картина еще не была вывешена, а стояла возле стены. Перед ней стояли на коленях несколько известнейших знатоков — они внимательно рассматривали детали полотна. Несмотря на мнение старейшего эксперта по творчеству де Латура профессора Паризе, который приписал львовский оригинал другому мастеру, картина «У ростовщика» все-таки была отнесена к раннему периоду творчества де Латура и выставлена среди его признанных творений. Этому, естественно, предшествовал длительный обмен мнениями между организаторами выставки, споры…
Но меня интересовал еще и другой вопрос: а кто первый высказал предположение, что автор полотна «У ростовщика», хранящегося во Львове, именно Жорж де Латур? Ведь картину долгие годы считали принадлежащей кисти голландца Хонтхорста. Под этим именем на протяжении двух веков полотно кочевало из одной частной коллекции в другую и наконец из собрания последних владельцев, семьи Оссолиньских, где его отнесли к французской школе живописи, перешло в фонды Львовской картинной сокровищницы. Там его сочли произведением Ромбоутса и хранили под названием «Меняла». Позже его уже атрибутировали как полотно Хонтхорста.
Выяснилось, что еще в 1953 году старший научный сотрудник Государственного Эрмитажа Мария Илларионовна Г. Цербачева предположила, что картина принадлежит кисти де Латура. Одна из напечатанных после ее смерти статей вызвала большой интерес у искусствоведов. В этой статье Г. Цербачевой детально были проанализированы: сюжет, композиция, светотени, манера живописи — присущие многим, на первый взгляд, простым по сюжетам картинам Жоржа де Латура, которые хранятся в музеях Нанта, Берлина, Эпиналя, Парижа. После этого французы и пригласили в Париж картину.
Заместитель директора Львовской картинной галереи по научной работе Елена Алексеевна Рипко считала, что прямых доказательств у Г. Цербачевой не было, так как она основывалась лишь на сопоставлении живописных качеств этого полотна и уже известных работ мастера. В то же время Ряпко высоко оценила смелость и безошибочность выдвинутой гипотезы.
Тем не менее и после статьи Г. Цербачевой картина еще долго продолжала экспонироваться в голландском зале. Правда, на багете «Ростовщика» появилась табличка «Произведение неизвестного художника».
Выставка в Лувре развеяла многие сомнения, однако, не до конца… Буквально через несколько месяцев после возвращения картины из Лувра полотно было отправлено в Ленинград, где формировалась выставка работ караваджистов — последователей великого итальянского мастера Караваджо. Происходило это зимой. Стояли сильные морозы. Ценнейшая картина в результате варварской транспортировки пострадала. Когда она была доставлена в Эрмитаж, верхний слой лака оказался местами поврежден. Требовалось вмешательство реставратора. Такие работы с согласия Львовской картинной галереи тогда провел ленинградский реставратор И. Косолапов. Вместе с московским профессором Ю. Болотовым он же изучил полотно в инфракрасных лучах. Когда работа подходила к концу, реставраторы обратили внимание на загадочный след кисти в левом углу картины. При более детальном осмотре выяснилось, что след кисти скрывает чью-то подпись… Но чью? Де Латура? Или имя какого-то другого художника? Но как установить это точно — ведь восемь своих работ Жорж де Латур подписал по-разному… И только когда картина вернулась во Львов, Борис Григорьевич Возницкий обратился к прокурору-криминалисту прокуратуры Львовской области Герасуну, о котором в городе ходили слухи, что он способен установить любые следы, раскрыть любую тайну.
Итак, перед Герасуном и вторым прокурором-криминалистом Львовской области Юрием Ивановичем Седовым стояла весьма сложная задача — не только изучить подпись в инфракрасных лучах, но и сфотографировать ее, а потом с помощью ультрафиолетового облучения установить ее подлинность. Хотя с тех пор прошло три столетия и время основательно потрудилось над картиной.
С немалым трудом криминалисты все же не только рассмотрели размытую подновителями более поздних времен подпись, сфотографировали ее, но и установили, что краски, которыми написана картина, и та краска, которой сделана подпись, нанесены на холст в одно и то же время.
Однако этого было мало. Требовалось еще и подтвердить авторскую принадлежность подписи. Сделать это ученым из Львовской картинной галереи было непросто. И все же тщательное изучение характера почерка позволило смело утверждать: да, подпись и под этой, девятой, картиной принадлежит самому де Латуру. Причем подпись на полотне «У ростовщика» ближе всего к той, которая поставлена на картине «Отречение Петра», принадлежащей к раннему периоду творчества де Латура.
ДОСЬЕ
Имя лотарингского художника Жоржа де Латура (1593–1652), практически забытого в позднейшие времена, стало во второй половине XX столетия едва ли не самым известным в мировой живописи, а сейчас одним из самых дорогих.
Долгое время его самобытные творения приписывали либо голландским мастерам Герриту ван Хонтхорсту и Теодору Ромбоутсу, либо итальянскому живописцу Микеланджело Меризи да Караваджо. И только в 1926 году известному французскому исследователю Пьеру Ландри случайно попала в руки картина «Шулер», оригинальная и смелая по композиции. Поверхность многофигурного произведения сохранила подпись. Так во второй раз на свет появилось это имя — Жорж де Латур. Потом были найдены еще две версии этой картины. Затем в Амстердаме была найдена картина «Поклонение пастухов», также подписанная Жоржем де Латуром. В 1946 году в небольшом замке неподалеку от Манса было обнаружено полотно «Ворожея». А в июне 1960 года эта картина, приобретенная за большие деньги, была выставлена в нью-йоркском музее Метрополитен, на что вся французская пресса откликнулась с возмущением.
Жорж де Латур (Georges de La Tour) родился в Вик-сюр-Сей в Лотарингии и до самой своей смерти 30 января 1652 года жил близ Люневиля. Помимо нескольких документов, содержащих сведения о его женитьбе в 1621 году, назначении официальным художником Люневиля в 1644 и главным живописцем короля в 1646 году, никакой информации о его жизни не сохранилось.
Картины де Латура обычно представляют собой освещенные пламенем свечи ночные сцены, написанные в манере Караваджо. Для них характерна геометрически строгая композиция и напряженность религиозного чувства. Художник любил изображать библейских персонажей в обличии нищих и крестьян. Вот и на полотне «У ростовщика» старик-процентщик отсчитывает монеты. Вокруг него застывшие в напряженном ожидании люди. На лицах отблески
