— А это настоящий боевой опыт, — подержал классного историк, поднимаясь следом. — Который, возможно, поможет вам выжить в вашем первом бою.
— Умываемся и спать, — подытожил классный, направляясь вместе с историком на выход. — Никаких стел, никаких туалетов, никаких прогулок по лесу. Это ясно?
Класс утвердительно загомонил, и дождавшись, когда взрослые покинут гостиную, неторопливо потянулся по своим комнатам, обсуждая по пути услышанный рассказ.
— Я бы взял семёрку, занял возвышенность и на подходе отстреливал бы демонов! — донесся до меня возбужденный голос Меньшова. — Главное, чтобы припасы подносили!
— А я бы наоборот пошел в ближний бой, — возразил Безухов. — пауков бы втоптал в землю и ка-ак вдарил бы и по червю, и по механизмам!
— Надо было отступать, — неожиданно подал голос пограничник Горчаков. — Искать укрытия, устраивать засады.
— И подставлять под удар местных? — задохнулся от возмущения Воронцов.
— Кто живет в пограничье знают, как себя защитить, — пожал плечами Горчаков. — Задача удержать волну, а не победить всех монстров Пустыни.
— А вообще странно, что ваши так сильно полагаются на Науку, — Филипп не удержался и ввязался в спор родовичей. — Воин девятого ранга с легкостью одолеет несколько пятёрок, а от магии семерки просто уклонится.
— Зато девятка твоего воина всухую сделает! — горячо возразил Меньшов.
— За такую гору золота, которая ущла на создание девятки, я смогу трех девятиранговых вольных нанять!
— Такие разве есть? — удивился Роман.
— Чего бы им не быть? — смутился Филипп. — Я слышал про одного оруженосца…
— Да эту байку все слышали, — фыркнул Толстой. — Бред сивой кобылы.
— Ну как сказать… — подбросил на вентилятор Ги’Дэрека.
Мне было очень интересно послушать местные байки, легенды и предания, но мозг уже не работал. Да и голоса одноклассников с каждым словом становились какими-то тусклыми и бесцветными, что ли?
Я молча протиснулся сквозь остановившихся в коридоре пацанов, практически на автопилоте дошел до своей комнаты, закрыл дверь и не раздеваясь упал на кровать.
Отрубился я, кажется, уже на лету.
Интерлюдия. Кабинет директора гимназии
— Коллеги, — Яков Иванович взял графин и набулькал себе в бокал рубиновой жидкости, — рад приветствовать вас на вечерней планёрке. Готов заслушать ваши доклады. Демид Иванович?
— Добрый вечер, — классный руководитель класса «Аз» приветственно кивнул всем сидящим за овальным столом, и раскрыл свою папочку. — У меня две новости. Хорошая и плохая, с какой начать?
— С хорошей, конечно, — хохотнул директор, отхлебывая из бокала.
— Треть учащихся моего класса взяла новые ранги.
Если до слов Демида Ивановича присутствующие в кабинете педагоги негромко переговаривались, делясь новостями за день, то стоило ему закончить, как в кабинете воцарилась гробовая тишина.
— Причина? — бокал с рубиновой жидкостью оказался забыт, а сам директор принялся задумчиво барабанить по столешнице.
— Думаю, у нас появился катализатор, — после небольшой заминки отозвался учитель. — И скорей всего это…
— … форточник, — закончил за него Светозар. — Точно вам говорю!
Педагоги тут же начали переговариваться, обсуждая услышанную новость.
— Нам нужны подробности! — директор постучал карандашом по столу, и разговоры моментально затихли.
— Сам форточник взял два ранга за два дня. Глава его пятёрки, Роман Дубровский взял ранг после потасовки в туалете…
— Громов и Пылаев участвовали? — перебив, уточнил директор.
— Нет, — Демид Иванович покачал головой. — Их пятёрка в это время находилась в классе.
— Жаль, жаль, жаль, — пробормотал директор, нисколько не стесняясь присутствующих в кабинете. — Продолжайте, Демид Иванович.
— А после стрельбы в подземном тире ранг взял Милослав.
— Он же и так уже тройка? — удивился директор. — Разве такое возможно?
— Почему бы и нет, зная, кто его отец, — отозвался Демид Иванович. — Но ранг он взял по стезе Воина. Я видел его стрельбу. Куда там тридцать пять метров! Он и на триста может болт положить.
— Боюсь спросить, какая плохая, — хмыкнул директор, принимаясь что-то черкать у себя в блокноте.
— Про плохую новость расскажет Ольга Ивановна, — Демид Иванович приглашающе кивнул магине первашей.
— Господа, — Ольга Ивановна сидела на своем месте с неестественно прямой спиной. — У нас два потенциальных Одержимых. Причем у обоих хорошие задатки к ментальному сопротивлению.
— Дайте угадаю, — нахмурился директор. — Форточник и…
— Иван Толстой, — подсказал Демид Иванович.
— Толстого трогать нельзя, — немного подумав отозвался директор. — У нас имеется договорённость. Да и жаль пацана. Эти Серебрушки ему все мозги сожгут.
— Но форточник — катализатор! — слегка повысил голос Демид Иванович. — Мы не можем его отдать.
— Мы должны им отдать хоть кого-то, — резко возразил директор. — Мы все помним, чем закончилось неподчинение десять лет назад. А вы помните, Демид Иванович?
— Полной сменой педагогического состава, — глухо отозвался учитель.
— А некоторые попали в гости к Серебрушкам, — добавил директор. — Вы хотите попасть к ним в гости, Демид Иванович?
— Нет, — сглотнув, выдавил из себя учитель. — Нет, не хочу.
— Тогда не мне вас учить, что делать, — отрезал директор. — Готовьте документы на перевод.
За столом воцарилась звенящая тишина.
Учителя мрачно переглядывались, не решаясь заговорить, а директор о чем-то усиленно думал.
— Увы, — наконец-то произнес Яков Иванович. — Не вижу другого выхода. Мне тоже симпатичен Михаил, есть в нём какой-то внутренний стержень, но… Нам придется отдать форточника.
— А что если, — неожиданно для всех заговорил Светозар Иванович, — отправить их… на практику?
— Что за бред! — разочарованно протянул директор, но в следующий миг его лицо изменилось. — На практику, говорите…
— Именно, — подтвердил историк. — Да, практика обычно идет во второй и в четвертой четверти, но наше всеми любимое ведомство народного просвещения, выслало очередные рекомендации…
— Ольга Ивановна, что скажете? — директор внимательно посмотрел на магиню.
— Я согласна, — слегка покраснела девушка, — но только при условии, что при повторной калибровке у них не обнаружится Проклятой ауры.
— Это решаемо, — кивнул директор, — браслеты же у вас? Заодно и лояльный княжеству катализатор появится. — Яков Иванович перевел взгляд на классного руководителя литеры «Аз», — Демид Иванович?
