ведь об этом она не рассказывала мне.
— Ее гложут сомнения, стоит ли говорить некому Евгению о ее беременности.
— Что…ять?!
— То! Он вроде как причастен к появлению ребенка, понимаешь ли, и только то, что этот самый Евгений обязательно расскажет обо всем своим родителям, ее останавливало от такой откровенности. Она, видишь ли, не хочет, чтобы ты переживал из-за их попыток вмешаться в ваши отношения. Я так понимаю, тех людей она неплохо знает.
— Угу, знает, ее родители приятельствовали вроде со старшим поколением Дорониных, — от таких новостей я плюхнулся на стул и невидяще уставился на холодильник. — Погоди, а нахрена она вообще хотела ему говорить?
— Потому что это правильно, Ром. И честно признаюсь, я вчера ее в этом поддержал, потому что да, правильно. И вот лично я хотел бы знать на его месте. Неважно, как он распорядится такой информацией, но мужик знать имеет право.
— Млять, Стасян, ну вот зачем?!
— Да кто бы мог подумать, что вы этим же вечером разгавкаетесь, да так, что мелкая сбежит от тебя?! Я ей вчера сказал, что да, сообщить Евгению можно, но нужно сразу расставить точки над нужными буквами.
— Какие еще точки?!
— Такие. Если Улька не хочет, чтобы Доронины вмешивались в ее жизнь, как и в жизнь ребенка, об этом нужно сообщать сразу.
С этим я был согласен: обо всем нужно договариваться на берегу, это правильно. Вот только я вообще был против, чтобы Евгеша был в курсе. К черту его и его родителей!
— Стас!
— Да что Стас?! Не я это придумал, я просто поддержал Ульку твою. Девчонка не первый день думала над этим вопросом.
Я злился, боже мой, как же я злился и больше всего меня бесило то, что я не мог вот прямо сейчас сорваться к Уле. Дурацкая ситуация, дурацкая ссора, идиотская мебель!
Поговорив с другом еще пару минут, сбросил вызов, еще немного и я бы снова начал крушить свой дом. Стас пообещал поговорить с Ульяной, мне главное, чтобы она не помчалась сообщать идиоту Евгеше радостную новость сегодня.
Грузчики отбыли в районе двух часов дня, сборщики только приступали к своей основной задаче, а я беспомощно метался по квартире. Ни работа, ни телек, ни игры с Зевсом не могли отвлечь меня от мыслей об Ульяше. Это надо, что придумала, рассказать все Женьке! Мудаку, который воспользовался ее наивностью, старой влюбленностью и просто в буквальном смысле поимел девчонку, чтобы на следующий день уже и не вспоминать о ней! Папаша, ять!
В четыре мне позвонила Анька с отчетом о состоянии Ули и вообще с последними новостями.
— У нее там сейчас Стас, — первым делом сообщила мне Алексеева, — ты, главное, не бесись.
— Да я знаю, что он там, — вздохнул, потерев ладонью лицо, — и не такой уж я идиот, чтобы ревновать к нему. Вообще не понимаю, с чего я так тогда психанул.
— Да нормально все, Ром, у всех бывает, все психуют, — Аня негромко хохотнула, — Глеб до сих пор ревнует, вспоминая, как мы с тобой танцевали на нашей с ним свадьбе. Я ему рассказала, что ты рыцарь, вот он уже сколько лет все бесится. Единственная разница, что нас его ревность приводит к бурному сексу, а вас твоя привела к ссоре.
— Мартынова, сделай милость, не рассказывай мне, что я работаю средством для улучшения потенции твоего супруга. Пожалей мою гордость, а?!
— Ой, ну надо же, какой ты нежный. У Глеба, кстати, с потенцией все хорошо, не мешай нашим брачным играм.
— Мартынова!
— Алексеева я! Но звоню, кстати, по делу, Ульку в ближайшие дни старайтесь не волновать особо, она пожаловалась, что у нее живот тянет, а это не есть хорошо, Ром.
— Что?!
— Надеюсь, ничего страшного и она просто переела салата, но в любом случае я ей посоветовала выпить успокоительного, запить ромашковым чаем и отдыхать, а не переживать и нервничать. Ты же в курсе, что беременность это не шуточки и лишние нервные потрясения могут спровоцировать все, что угодно?
— Черт, зачем я выкинул твой корвалол?!
Мне действительно сейчас хотелось накапать себе пресловутые сорок капель, а еще лучше выдернуть дурацкий капельник из маленькой бутылочки и выпить бы ее залпом. Кажется, мое сердце тоже не железное.
— Понятия не имею, почему ты оказался таким недальновидным, но я вообще не понимаю, почему ты с самого утра не был на пороге ее квартиры? Улька там себя накручивает и свято верит, что ее решение уйти было единственно верным, а на все наши со Стасом уговоры, что вам просто нужно остыть, она говорит, что не нужна вам с Зевсом. Дурашка.
— Да ты же сама, сама, черт тебя дери, Аня, сказала мне вчера, что лучше к ней не лезть!
— Ну, я была зла на тебя и вообще нашел кого слушать — беременную подругу! Конечно, у меня-то гормоны не буянят, я же не могу ошибиться, перекладывай все на меня!
Анька подозрительно всхлипнула и сбросила вызов, а я так и замер с трубкой в руках. Коза самарская там что, плачет?!
Не успел как следует понять, что произошло, сразу кинулся перезванивать этой занозе, вот только трубку она не брала. Зато через двадцать минут мне позвонил Глеб и буквально на пальцах объяснил, что со мной сделает, если я еще хоть раз доведу его беременную жену до слез.
В конце своей крайне злой речи друг сбросил вызов, а я, плюясь нецензурными словами, со всей силы врезал кулаком в стену коридора.
— Твою мать! — из разбитых костяшек бодро сочилась кровь, а боль от удара прострелила руку до локтя и немного прочистила мозги. На шум в коридоре появился Зевс и выглянул один из сборищков. Увидев мою кисть испачканной кровью, парень примерно моего возраста, вопросительно вскинув брови, уточнил:
— Помощь нужна?
— Нет, — процедил сквозь зубы, которые сжал из-за острой пульсирующей боли, — вы скоро закончите?
— Часа полтора максимум еще. Скажи сразу куда и что поставить, чтобы самому потом не двигать мебель, — парень снова выразительно покосился на мою руку, — тебе бы к врачу.
— Знаю, — огрызнулся, — извини. Сейчас подойду, только руку замотаю чем-нибудь.
Через час и десять минут я уже готов был лезть на стену: во-первых, рука опухла и не внушала надежды на обычный ушиб, во-вторых, я уже устал ждать, когда мою квартиру освободят чужие люди.
— Хозяин, принимай работу, — в гостиную, где я обосновался, заглянул старший из сборщиков, — мы закончили.
Подскочив с дивана, я чуть ли не бегом помчался в детскую, а там на
