— А ты тут неплохо освоилась, — услышала слова Мирона, отвечать не стала, как и поворачиваться. — Где вас черт свел с этим Луневым?
— Мы случайно познакомились.
— И что, оказались в одной постели?
Он сдерживал себя, я это слышала, чувствовала, но обмануть меня не мог, что-то в его интонации неприятно царапнуло.
— Да, — ответила просто. — И потом я попросила у него помощи.
Мы еще помолчали, еда согрелась, я стала раскладывать по тарелкам.
— Ты говорила, что не нужна ему, — вновь подал голос Мирон, я замерла. — Знаешь, я бы так не сказал… Когда он тебя увидел…
— Я была ему нужна, — перебила я, не желая говорить на эту тему, повернулась с тарелками в руках, — он искал компромат на Жильцова. Надеялся найти тот, старый, но повезло, появился новый.
Я выдала ухмылку, поставив перед Мироном тарелку. Поймала его взгляд, отворачиваясь и идя за вилками. Подумала: не обманула. Я тоже его на обманула напускной насмешливостью. Мы теперь как два плохих актера, которые знают каждый косяк другого.
Хорошо, что развивать эту тему Мирон не стал, мы молча поели, он снова ушел на диван, я собрала одежду, плед, сняла наволочку с подушки, сложила все в пакет и крепко завязала. Это надо выкинуть в ближайшее время.
Хотелось позвонить Андрею, но я себя сдержала, мешать в такой момент ему точно не стоит, так что пришлось свою тревогу оставить при себе. Он появился еще через полтора часа, открыл дверь ключом, мы с Мироном вышли в прихожую. Андрей перевел взгляд с него на меня, усмехнулся моему внешнему виду, а я запоздало подумала, что, конечно, малость понаглела, взяв его вещи без разрешения. Ну да ладно, он поймет.
— Ну как дела? — задала вопрос.
— Нормально.
— Ты… получил, что хотел?
Андрей кинул быстрый взгляд на Мирона, но все же кивнул, я тоже кивнула и машинально спросила:
— Есть будешь?
И следом подумала: все кончается. Возможно, последний раз я ему предлагаю поесть, последний раз мы будем сидеть за столом, разговаривать, смотреть друг на друга. Я нахмурилась от возникшей в груди тяжести. Может, он просто откажется? И сама же не хотела этого, словно хватаясь за эти последние моменты, мелочи, которые вдруг стали так важны.
Андрей не отказался. Мы сидели, он ел, я крутила в руках чашку с чаем, молчала, кидая на него взгляды.
— Позови Мирона, — сказал мне, когда доел, я кивнула и ушла в комнату. Мы сели за стол, Андрей вытащил из ящика пухлый конверт.
— Сколько тебе надо времени, чтобы собраться? — спросил Мирона. Тот ответил сразу:
— Часа два, нужно забрать все деньги, часть у меня на карте, часть наличными. Плюс минимум вещей.
— Хорошо, — кивнул Андрей, открывая конверт. Достал оттуда паспорт, протянул Мирону, тот взял, открыл. Я заглянула внутрь: Качалов Максим Евгеньевич, — значилось там. Андрей передал следом второй паспорт и пояснил: — Загран с открытой финской визой. Доберешься до Питера, мои люди тебя проводят, оттуда автобусы до Хельсинки ходят регулярно. Дальше выбор за тобой.
Мирон кивнул, Андрей протянул ему несколько кредиток.
— Открыты на новое имя, один русский банк, два европейских.
— Спасибо, — сказал Мирон, Андрей усмехнулся, а я подумала: спасибо, наверное, совсем не подходящее слово в данной обстановке.
— Ну что ж, — подытожил он, — тогда можем расходиться.
Мы с Мироном несознательно переглянулись, и Андрей встал:
— Оставлю вас, — и ушел с кухни.
Мы снова посмотрели друг на друга, отвели взгляды и посмотрели. Мирон усмехнулся, как он умел, уголком губ с одной стороны, грустно так и безнадежно. Чему-то покивал.
— Ну что… Наверное, прощай?
Снова поднял на меня глаза. А мне захотелось ударить его, бить и повторять: зачем, зачем ты все это сделал? Зачем разрушил то, что было между нами? Ведь мы оба знаем: никогда мы не забудем друг друга, как никогда теперь не сможем быть рядом друг с другом.
— Знаю, что не имею права… — продолжил он. — Но… Я надеюсь, ты когда-нибудь сможешь меня простить. И еще… Постарайся, пожалуйста, быть счастливой. Ты это заслужила.
Я кивнула, не поднимая глаз.
— Ну я пошел, — он поднялся, неловко взял документы, уронил паспорт, быстро поднял и сунул его в карман. Я так и сидела, глядя в стол. Слезы душили, ком в горле не давал вздохнуть.
Мирон еще помялся, потом пошел в сторону выхода.
— Ты тоже будь счастлив, — прошептала я, не пытаясь стереть слезинки, катившиеся по щекам.
Мирон замер на пару мгновений, но не обернулся. Ушел, скрылся за поворотом. Я слышала, как вышел к нему Андрей, как они о чем-то тихо переговаривались, а потом закрылась дверь, щелкнула щеколда. И все. Не стало в моей жизни Мирона Кирсанова.
Вот теперь по-настоящему не стало. Вырвали кусок сердца, выбросили, зашивать нечем, так и будут рваные края торчать и кровоточить, пока долбанное время не заставит привыкнуть жить с этим. Ко всему можно привыкнуть, даже к такому. К сожалению, я знаю это слишком хорошо.
Я поднялась, прошла в комнату, Андрей сидел на диване, на столике перед ним лежал еще один пухлый конверт. Мой, видимо. Я усмехнулась, присела рядом. Андрей немного посверлил меня взглядом.
— Не жалеешь, что отпустила его? — задал вопрос. Я покачала головой.
— Мои документы? — кивнула в сторону конверта, он нахмурился. Помолчал, о чем-то размышляя.
— Твой долг перед Давидом закрыт, — сказал в итоге, я вскинула на него растерянный взгляд. Не знала, что на это говорить, а Андрей добавил:
— Мне так будет спокойней. Перед тем, как исчезаешь, лучше чистить все хвосты, чтобы желающих покопаться не было.
Он криво усмехнулся, я отвела взгляд, вздохнула, хмурясь.
— Мне ты ничего не должна, — добавил Андрей, внутри неприятно потянуло. Не должна. Я не должна ему, он не должен мне. Можно разбегаться в разные стороны с чувством выполненного долга.
— Спасибо, — сказала все-таки. Надо же было что-то сказать. Возникла неловкая пауза, я поспешила ее заполнить.
— Что будет теперь с Жильцовым? — спросила его.
— Да ничего, — Андрей усмехнулся. — Бойцовский клуб, конечно, прикроют. Но скинуть его со своего места вряд ли возможно. Он, как ни крути, зубастая акула.
— Просто не будет трогать этого твоего якобы покойника?
— Да. Можно сказать, установили баланс сил в этом вопросе.
— Можно уезжать.
— Можно.
Мы снова замолчали, я теребила край его футболки. Подумала, ну раз мы все равно расходимся, я спрошу, может, он и ответит.
— Расскажи о себе, Андрей, — произнесла, не глядя на него. Он вздохнул, уставился перед собой.
