человеков, или с поправкой на мир — обычников магами. И в чем-то я с ними согласен, но методы… а с другой стороны, какой у них выход? Думу тут не создали еще, никакого парламента и выборов не предвидится, а с учетом того, что только маги могут Прорывы закрывать…
— Я вас не узнал сперва, — говорит Николай, держа руки поднятыми: — вы же кузен Кровавой Барыни, не так ли? Знаменитый многоженец. Человек, эксплуатирующий женщин во имя своей похоти.
— Интересно. — говорю я, подходя к нему и легко заворачивая ему руки за спину. Теперь — завернуть вокруг запястий какой-то металлический штырь… даже лучше, чем кандалы будет. Пусть будет с руками за спиной, все спокойнее.
— Вот отразишь нашествие чжурчжэней, закроешь Прорыв, оторвешь голову Свежевателю, а все что люди запомнят — то, что у тебя жен много. — пожимаю плечами я. Меня все еще немного колотит от адреналина, но все в порядке, Маша жива и здорова, пусть и порвала одежду, сейчас она собирает в одно целое нашего шофера и если я что-то знаю о ее квалификации, то скоро Вася-Петя в строю будет. А там и полиция подоспеет… это мне кажется, что вечность прошла, на самом деле и пяти минут не будет.
— Знаете, Володя, у меня есть мечта… — запрокидывает голову наверх, глядя в небо, говорит молодой человек в коричневом сюртуке и с перепачканным чернилами лицом: — что однажды маги и обычные люди смогут жить в мире и покое. Каждый будет делать то, что может. Люди перестанут воевать и ненавидеть. И смогут любить кого захотят. В этом мире перестанут умирать от голода, болезней и войн. Человек — это единственное животное, которое убивает из удовольствия…
— Неправда. — сухо отвечаю я, закончив возиться с его руками: — полно таких животных. У вас, Николай идеалистичное представление о жизни. Впрочем… мне все равно. Разговаривать вы с полицией будете.
— С полицией? О, нет. Мы же маги, как и вы со своей спутницей. Такие дела находятся в юрисдикции СИБ. Мозголомы. — качает головой он: — но вы не беспокойтесь, мы здесь не задержимся. Я признаю свою ошибку, Володя, мы не хотели повредить вашей спутнице или вам, вы случайные жертвы. Но вы задумайтесь, Володя, разве не ужасно то, что одним — все, а другим ничего? Как бы не старался ребенок из крестьянской семьи, каким бы умным он не был, но его попросту не примут в Академию. А вы знаете, Володя, что и у крестьян рождаются одаренные дети? Да и не надо говорить, что это девушки прижили от дворян, такое тоже бывает, но!
— Николай, я не буду с вами спорить… — отвечаю я, глядя как Мещерская помогает заново собранному из мясных обрезков Васе-Пете — встать. Думаю о том, как же мне повезло что я знаю такую женщину как Мария Сергеевна. Маша.
— А зря. У нас не так много времени. — вздыхает мой собеседник, пытаясь пожать плечами, но со скрученными за спиной руками это у него выходит откровенно плохо: — а то мы могли бы поговорить про вашу сестру. Да, вечерами она ходит по званым приемам и балам, смеется над шуточками и пьет шампанское, но иногда… вы знаете, что у Ледяной Княжны есть армейское звание? Да, я не шучу. Она — полковник карательных отрядов Императора. Тех самых, которых в народе зовут Имперскими Псами. А хотите знать как именно ваша очаровательная кузина заслужила имя Кровавая Барыня? Нет? Было такое село в Тамбовской губернии — Караваево. Хорошее село, доброе. Почти тысяча дворов, бабы, ребятишки, все как положено. Ярмарки опять таки проводили…
— Помолчите секунду, — говорю я и повышаю голос, обращаясь к Маше: — ну как там? Все нормально?
— Жить будет! — откликается Мещерская, все еще осматривая водителя, который не знал куда деваться под ее пристальным взглядом: — правда поесть надо хорошо, желательно бульона куриного и поспать. На завтра все тело болеть будет, водочкой лечиться.
— У меня нет времени, Владимир, — продолжает Николай: — нам уже пора идти. Скоро сюда СИБ прибудет и начнется весь этот спектакль, а у нас дела.
— Дела? Какие дела? Твои товарищи лежат тут и уже коченеть начинают. Если ты не заметил. Так что, заткнись. Или… знаешь, что — можешь говорить. Я тебя послушаю. Как именно тебя угнетают и жить не дают, что ты в машине по городу катаешься с барышней, а не в поле землю плугом ковыряешь. И кого именно там моя кузина убила. А то я не знаю, как сплетни появляются, вон про меня чего только не придумали уже. Так что — говори. Пока можешь.
— А и правда, — легко соглашается он со мной: — лежат тут в пыли оба. И Виктор, и Сонечка. А чего лежат-то? Чего разлеглись? Вставайте уже, скоро СИБ подъедет, не дело лежать тут.
— Что? — я бросаю взгляд в сторону лежащего на земле тела с оторванной головой. На какое-то время мне кажется, что тело — шевелится. Но нет, лежит. Не подает признаков жизни. Правда почему-то… мерцает? А?
— Сонечка! — повышает голос Николай: — у меня рукам неудобно за спиной. Сделай что-нибудь!
— Да. — раздается голос из ниоткуда и я — отпрыгиваю в сторону, едва успев отскочить до того, как земляные челюсти — сомкнулись на том месте, где я только что был!
— Володя! — кричит Мещерская, вздымается пыль, опять ничего не видно, и я врываюсь в облако пыли, пытаясь нашарить там человека, он же стоял вот тут! Нет, и тут, правее — тоже нету! Черт!
— Володя! Ты живой⁈ — снова раздается голос моей супруги, но я слишком занят поисками черной кошки в темной комнате, чтобы ответить. Такие вот прятки и салочки — в понявшейся пыли ни черта не видно, но, если мне удастся схватить его или ее… как она поднялась? Наверное, Маша придушила ее достаточно чтобы та потеряла сознание, но не умерла… а потом девица поднялась и применила свою магию земли. Черт. Пыль оседает, и я оглядываюсь по сторонам. Николая нет. Нету и Сонечки. Но самое главное — нет и Виктора. Вернее — его тела. Унесли с собой?
— Всем стоять! Никому не двигаться! — из-под земли вокруг меня вырастают штыри какого-то темно-зеленого металла, они загибаются вверху и заключают меня в подобие клетки, где-то рядом гремит молния и вспыхивает пламя: — применение магии запрещено! Имперская Служба Безопасности!
— Боже, как вы вовремя, — устало говорит Мещерская, садясь прямо на землю и опираясь спиной на металлические штыри своей клетки: — вы бы еще позже подошли. Нам надо поесть. Желательно — куриного бульона.
— И водочки, — замечаю я из своей клетки: — чтобы тело не болело.
Глава 28
Глава 28
—… вам необходимо дать показания. — говорит неприметный сотрудник СИБ, открывая блокнот и достав химический карандаш — он споро лижет его кончик, готовясь записывать: — итак, вы гвардии лейтенант Уваров, а это вот — ваша супруга Мещерская, верно я понимаю?
— Верно. — киваю я, оглядываясь вокруг. На перекрестке тихо, ни души, все попрятались. Закуривает папироску наш шофер, который оказывается не Вася и даже не Петя, а Вениамин. Почему Ай Гуль его Василием кличет? Он стоит, опершись о брошенную возницей повозку и у него трясутся руки. Отходняк. Тут же стоит, сложив руки на груди и полковник Мещерская, которая запахнула мое пальто, лишив окружающих возможности лицезреть ее прекрасное тело сквозь прорехи в голубом платье.
— Я так понимаю, что вы — двоюродный брат княжны Зубовой? — поднимает голову от блокнота сотрудник СИБ: — в таком случае мы не имеем к вам претензий. А когда она из своей командировки вернется?
— Не знаю. — отвечаю я, пожав плечами: — разве я сторож сестре своей?
— А, вот как. Библейские цитаты. Вы, знаете, Владимир Григорьевич, я тороплюсь, нам крайне надо знать, что именно тут произошло. Ведь мы можем задержать преступника по горячим следам!
— Наверное я могу сказать, что именно тут произошло. — киваю я: — преступник был один.
— Что? Но ваши спутники видели…
— Он был один. Но — очень и очень талантливый. Сильный. Нет, не то слово — разносторонне развитый? Насколько я знаю, обычно маги ограничены неким спектром своей магии — элементальные, например, вода, огонь, земля, воздух, металл. Или там которые иллюзии накладывают. А наш преступник — талант. Владеет иллюзиями и магией
