Я.., как бы это сказать, совсем не хотел тебя обманывать. Просто так получалось. Каждый раз думал, вряд ли ты снова приедешь. А потом сказать: знаешь, я такой старый с виду было как-то позорно.
– Ну да, на твоем месте я бы тоже не решилась.
– Особенно после того как мы залезли в чужой огород за яблоками.
Он скрипуче рассмеялся, Женя поежилась. Перелезть с верхнего уровня на нижний ради мешка чужих яблок, пусть и фантастического размера, сомнительно приключение. Особенно для девушки из приличной семьи и старика. Тогда хулиганское поведение Петра вызвало почти восхищение, а теперь пугало.
В коридоре загремело и в комнату заехал потрепанный сервировочный столик: медная оборка вокруг ножек висела набекрень, край поверхности был помят. Запах смородинного листа умиротворяюще поплыл по комнате. Такой чай любила заваривать бабушка. Женя покосилась на своего соседа и устроилась на диване глубже и удобнее.
– На самом деле я не пользуюсь сервировочными столиками, этот случайно попал ко мне.
– С соседского уровня?
– Не совсем. Я… как бы это сказать, тестировал своего Петеньку.
– Успешно?
– Ну, почти. Немного не рассчитал силушку.
В этот раз они рассмеялись вместе.
Фотография на стене привлекла внимание и, оставив душистый напиток, Женя подошла рассмотреть ее поближе. На фоне моря и уходящего вдаль широченного пирса стояли три офицера. В том, что был посередине, Женя узнала своего друга.
– Это кто из вас двоих на фото?
Петр или Петя, – развела их мысленно.
– Конечно, я. Андроидам, к сожалению, не присваивают звания. Не то что другим...
И расстроенно цокнул языком, будто еще тогда был готов поменяться местами со своей копией. Женя тронула пальцем глянцевую поверхность. Было в этой картонке что-то неестественное, она казалась даже фальшивой, вот только не ясно почему.
– Значит, вы – военный?
– Опять выкаешь? Думаешь, сильно приятно чувствовать себя развалиной? Знаешь, в зеркало не смотрюсь, ни одного в доме нет. Только входная дверь зеркальная. Там я другим отражаюсь.
– Буду стараться на «ты», –вздохнула она. – А какое у тебя звание, не пойму по форме.
– Штурман, но не военный, работал на глубоководных исследовательских аппаратах. Уже не гожусь для этого, вышел из строя. Могу только яблоки воровать и на велике гонять. И то не сам. Хорошо вот выделили андроида, за верную службу.
В последней фразе угадывалась горечь и подавленное раздражение, как будто вместо настоящей собаки жадные родители подсунули плюшевую.
– Но у тебя же была классная жизнь. Долгая, с множеством приключений. Ты видел глубоководный мир. Большинству людей его только в фильмах показывают.
Петр долго молчал, водил ладонью по костлявой коленке. Потом нехотя проскрипел:
– Да видел. И призрачные глубоководные ущелья, и плантации кораллов, и чудовищных рыбин в темноте. Только это и видел. Мне не хватило обычного. Хотелось бы нагнать, хоть немного успеть.
Ерунда какая-то, не с младенчества и до старости же он в батискафе? Стариков все же трудно понять, даже таких, которые иногда говорят как дети.
Несмотря на странности, Петр перестал вызывать у Жени опасения, и они общались еще два летних месяца. Чаще с его молодой версией, с Петей. По-прежнему гоняли по горному спуску на великах, ходили развлекаться в игровые туннели и концерт-холлы, устраивали щекочущие нервы вылазки то в промышленные секторы, то в чужие сады. Один раз ради битвы роботов Петя даже появился в городе, и заметно притормаживал в общении.
Женя перестала разделать хозяина и его периферийное воплощение, просто двуликий друг, но с какой стороны ни глянь – все он. Только романтические чувства пропали без следа. Слава богу, что в начале знакомства не случилось поцелуев с машиной. Настоящий Петр почувствовал бы каждое движение их губ и языка, и эта мысль жутко напрягала.
Однажды Петя неуклюже отвертелся от предложения посидеть у него дома и устроить небольшой видеосеанс. Стал уговаривать сходить в городе на панорамный кинопоказ. Следующие их встречи прошли будто под девизом – как можно дальше от моего родного захламленного логова. Женя не любила подозрительные манипуляции. Но терпела.
В их последний день андроид реагировал на все с подозрительной задержкой, хотя они всего лишь гуляли по променаду экобашни. Спустя тринадцать минут их тормозного общения Женя решительно заявила, что идет в гости к Петру. Намерена в конце концов проверить, выходит ли его захламленный сарай хотя бы на крошечный клочок земли на склоне. Если да – посадит пару розовых кустов и синюю ель.
На попытку остановить ее, вырвала руку из мягкого захвата и потопала по уже знакомому адресу. Пусть ворчун бухтит в спину сколько хочет.
В этот раз зеркальная дверь в принципе не желала открываться. Андроид совсем затих, стоял рядом, вперив глаза в пол, и чуть покачивался. На ее требование открыть дверь не реагировал. Связь со стариком, похоже, оборвана. К мыслям стал липнуть страх и желание позвать кого-нибудь на помощь. Полицию, отца, соседей, лишь бы вломиться в чужую квартиру.
Помогла идея обшарить Петины карманы. Внешний электронный ключ оказался в штанах. И она влетела внутрь. Промахнула коридор и ворвалась в гостиную.
Старик потерял сознание. Откинул голову, закатил глаза и не двигался в своем дурацком кресле. Гарнитура сползла набок и отогнула ухо. В углу рта скопилась некрасивая белизна.
– Петр, Петр, очнитесь, что с вами?!
Жутко смотреть на восковое неподвижное лицо. Таких Женя никогда не видела. Таких не могло быть у ее друзей, потому что… потому что…
– Нужен врач, просто нужен врач, – она ударила по коммуникатору на руке и лихорадочно затараторила: – Соедините, пожалуйста, срочно со скорой помощью.
Молодой мужчина, одетый и в полупрозрачный медицинский халат, медлил, рассматривал ее, явно не хотел ничего говорить.
– Вы та девушка, что вызвала скорую помощь? Друг Петра Иволгина?
– Да. Как он? Ему лучше?
– Мне очень жаль.
– В смысле жаль?
Сердце ускорилось так, что зашумело в ушах.
– Он умер. Мы ничего не смогли сделать?
Невозможно. Никто не умирал, не мог умереть из близких. Сейчас не вшивое начало тысячелетия, если успеть вовремя, всегда можно спасти. А они точно успели.
– Когда вы приехали, он же был жив! Даже
