что это были не вестники?
— «По образу творцов». Эти существа не были похожи на амелуту. С другой стороны, ритты — тоже чужеземцы. И их тела мало чем отличаются, разве что цветом кожи да глаз. Так что король амелуту и мой сын, составляя закон о защите чужеземцев, практически отдали приказ вести ко двору всё непонятное и незнакомое. Но, увы, в Рахидэтели достаточно существ, подверженных страху и поспешных на решения. Будь иначе — мы знали бы больше.
— А сколько вообще народов живёт в Рахидэтели?
— Одиннадцать. Вернее, уже двенадцать, если считать дайна-ви за отдельный. И пожалуй, пора начинать к этому привыкать. Мы. Амелуту. Влари Каменной Империи. Сквирри из Руин-Ло. Три племени перевёртышей: горо, сая, раввы. С семьёй авери, рыжеволосых низкоросликов с Лакских гор, вы уже успели познакомиться. Ведьмы Севера. И два ящероподобных народа: нир-за-хар и харасса — драконы.
Последнее слово «харасса» Латнерия произнесла без каких-либо объяснений, и слово «драконы» отпечаталось в Ириной голове само. Она не успела уловить, было это переводом или наносным знанием, комментарием. Они имели привычку периодически возникать у неё в разуме, с тех пор как её коснулась сила Илаэры. Общее у этих внезапных вспышек озарения было только одно — они касались слов, которые важно было понять именно так, как положено, без двоякого чтения.
— Драконы?! — до Иры дошло, что виденное ею изображение на каменном барельефе ратуши в Ризме изображало отнюдь не вымершую породу динозавров.
— Ну да. Правда, скорее всего, увидеть этих могучих созданий вам не доведётся. Они не покидают Лакских гор, свою родину, где тысячелетие за тысячелетием исполняют возложенный на них их создательницей — Рити, долг. Охраняют источники излишков магических потоков. Вы ведь уже знаете эту часть нашей истории, да?
— А авери получается…
— Живут вместе с ними. И служат им. Пожалуй, низкорослики — единственные, кто понимает драконов, их суть.
Ире вспомнилась фраза О-Мариф о горах. Что-то о том, что они там у себя как дома и никакие опасности им не страшны. Свои пути и дороги. Теперь понятно, почему она сказала именно так. С такими-то защитничками.
— А с кем авери воюют?
— Ни с кем. С чего вы взяли?
— Сёстры сказали, что скоро сюда прибудет ещё один народ, с которым надо познакомиться. Пара, у которой мы остановились, возвращается домой. Они говорят, что не хотят встречаться с теми, кто приедет сюда. Мужчина так злился, я и подумала, что это враги или что-то вроде…
— А-а-а. Враги. Да. И не приедут, а прилетят. Если те, о ком говорили Сёстры, и те, с кем не хотят встречаться авери, — одно и то же, то речь о существах народа нир-за-хар. Ящерицах. Созданиях, живущих в вершинах Тизамских гор на западе. Творениях Фирры. С авери нир-за-хар не воюют, но у них старинная вражда с харасса. Потому и авери их ненавидят. Это взаимно. Им и правда лучше не встречаться.
Ира снова вспомнила барельеф на ратуше. Небольшие существа с хвостами, как у ящериц. Изображены довольно схематично, но хотя бы понятно, что гуманоиды. Интересно, а как они летают? Крыльев на изображении скульптор не запечатлел. Какая-то своя магия? Какими они окажутся при встрече?
Раздосадованная невозможностью читать, Ира продолжила гулять по библиотеке, вдыхая запах бумаги и пергаментов. Тут было на что посмотреть, кроме книг: картинная галерея на четвёртом этаже, затесавшаяся среди полок с документами, производила не меньшее впечатление. В основном тут висели парадные портреты знати и правителей народов амелуту и эйуна, а также некоторое количество полотен с батальными сценами пугающей реалистичности. «Кино», показанное Фиррой, о сожжении при Аварте было ещё слишком свежо в её памяти, потому, глядя на картины, Ира сделала вывод, что писали их непосредственные участники или свидетели событий. Латнерия с явным удовольствием исполняла роль гида, а они с Мрат были жадными до знаний. Показала королева-мать и портрет своего прапрадеда, заказавшего мозаику. Лукавый взгляд с холста отличал его от прочих соотечественников. На коленях пожилого эйуна художник нарисовал круглую доску, разлинованную на треугольные секции, на которой были расставлены зелёные, красные и белые фигурки.
— Он был отличным воином. Но его тяга к загадкам и изобретениям затмевала все прочие увлечения. Даже на парадном портрете его изобразили с доской для ярни. Это игра такая. Развивает способность предсказывать шаги противника на много ходов вперёд, учит плести интригу.
— Как шахматы?
— У вас тоже есть подобные игры?
— Думаю, не ошибусь, если отвечу да, хотя правила ярни мне незнакомы.
Она снова посмотрела на портрет. Хитрый взгляд. Будто у ребёнка, что спрятал заначку из конфет так, что матери ни за что не найти. Вокруг мужчины художник не поскупился отобразить многие прочие хобби любителя задачек: несколько больших и маленьких головоломок, книги, исписанные листы, из-под стопки которых торчит кинжал, прибор, очень похожий на сложную лупу, и даже модель винта Архимеда на резной подставке. Чуть в стороне Ира разглядела россыпь маленьких деталей: уйму винтиков, шестерёнок, часовые стрелки и цепочки. Очевидно, механика тоже была одним из хобби прапрадеда Латнерии. Стрелочки разошлись друг от друга недалеко, минут на пять, и торчали острыми концами вверх из этой кучи блестевшего золотом металла. Ира невольно перевела взгляд в направлении, куда они указывали, и заметила деталь мозаики, тоже старательно выписанную художником, — башенку с флажком наверху, спрятавшуюся в тени драпировок на заднем плане картины. Она была изображена тёмными красками и почти сливалась с тканью.
— Родня отговаривала его от такого портрета, — поджав губу, сказала королева-мать. — Воинское дело — вот честь и слава эйуна, а он заплатил художнику, чтобы его изобразили в окружении игрушек. Упрям был. В итоге сошлись на том, что будет и второй портрет, который висит по сей день в зале Славы в Анаэрлене, а этот передали в дар библиотеке Каро-Эль-Тана вместе с картой. Говорят, дед до последнего дня огрызался на родню за их косность и неспособность принять его таким, каким он был.
Ира смотрела в глаза эйуна на портрете и с трудом в это верила. Мужчина на нём всем своим видом излучал что-то вроде: «Шутка удалась».
Они ещё некоторое время полюбовались картинами, но вскоре Ира начала уставать. Имена стали путаться в голове, а события теряли хронологический порядок. Заметившая это Латнерия предложила закругляться, чему Ира несказанно обрадовалась. У неё и так было чувство, будто погуляла по Третьяковке, прослушав несколько экскурсий подряд. Напоследок королева-мать прихватила с собой немного книг.
Остаток дня Ира провела с О-Мариф, осваиваясь в доме. В погребе оказалось достаточно запасов, которые никто
