противник ещё увеличит броню? Но и это – не первоочередная задача. Первоочередная – массовые лёгкие танки непосредственной поддержки пехоты и самоходные зенитные установки, способные защитить её от штурмовой авиации как в обороне, так и на марше. Правда, это уже парафия других конструкторов.
- Но наша военная концепция не предусматривает обороны. Только наступление.
- Глупость несусветная! – не сдержался Николай. – И не смотрите на меня так: я осознаю, что веду крамольные речи. Но бесконечно наступать невозможно по определению. Неизбежно возникают оперативные паузы для того, чтобы подтянуть пополнения, горючее, боеприпасы, починить вышедшую из строя технику, подлатать разрушенные мосты и дороги. И противник непременно будет наносить контрудары и стремиться отре́зать вырвавшиеся вперёд части. Поэтому даже при самом благополучном наступлении невозможно обойтись без перехода к обороне. Даже если он будет самый кратковременный. Да что вам рассказывать? Возьмите хотя бы опыт боёв на Халхин-Голе.
- Ваши бы слова – да богу в уши, - вздохнул Николай Леонидович, но понятно было, что имеет в виду он не бородатого старика, сидящего на облачке.
- Успеете за пару недель изготовить образец самоходной гаубицы на базе вашего КВ?
- Да вы хоть представляете, какой это объём конструкторской документации? – возмутился Духов.
- Вполне! Но чрезвычайные ситуации требуют чрезвычайных решений. Вам уже доставили отчёты о боевом применении танков КВ, СМК и Т-100?
- Только о том, что СМК подорвался на мине и не может быть эвакуирован, а Т-100 прикрывает его огнём.
- Значит, ждите задания на изготовление танка, способного разрушать ДОТы. И постарайтесь всё-таки оценить моё предложение изготовить не танк с гигантской и тяжёлой башней, а самоход. Что-то мне подсказывает, что в случае с танком его вес станет таким, что его не смогут выдержать мосты через речушки. А вот, кстати, и начальник отдела автобронетехники ОПБ-100 товарищ Кошкин, - представил Николай новую должность вошедшего в кабинет Михаила Ильича. – Вы с ним должны быть знакомы по его работе в КБ Кировского завода. С ним вам предстоит общаться намного чаще, чем со мной.
48
Мужчина лет сорока с лысиной в полголовы и оттопыренными ушами, одетый в прекрасно пошитый костюм, под перестук колёс смотрел на проплывающие за окном снега, в которых утопали редкие деревеньки. В проходе полупустого купейного вагона он был один. Лишь изредка из своей конурки выглядывал проводник, беспокоясь, не нужно ли пассажиру чего. Из-за закрытой двери купе, откуда вышел пассажир, доносилась детская скороговорка на итальянском языке, в соседнем купе о чём-то спорили мужчины да слышался громкий хохот из-за неприкрытой двери в конце коридора.
На несколько секунд детский говор стал слышен громче, потом щёлкнул замок, и мужчина почувствовал, как к нему прижалось женское тело.
- Ты тоже боишься этой дикой страны?
- Немного. Она действительно пугает своей бескрайностью, Лаура. Я смотрел на карту, и помню, что те места, по которым мы едем уже вторые сутки, лишь её маленький краешек.
- Может, лучше было бы всё-таки в Америку?
- Ты же слышала, что сказал этот… Фридман: мы могли бы просто не доплыть до Нью-Йорка. Помнишь Рудольфа Дизеля? Он взошёл на борт корабля, и больше его никто никогда не видел. Думаешь, если кайзеровские шпионы решились на его убийство ради того, чтобы не позволить ему сотрудничать с британцами накануне войны, то гестапо будет гуманнее?
- Но ведь Америка не воюет с Германией, а твои исследования не имеют никакого военного значения.
- Ты ошибаешься. Гитлер начал финансирование урановой программы в надежде получить супер-оружие, принцип действия которого основан на энергии деления ядер урана. А американцы обязательно либо станут помогать Великобритании, либо сами вступят в войну, как это было двадцать лет назад.
- А ты думаешь, у Сталина не та же самая цель, что у Гитлера? Разве ему нужно не оружие?
- Скорее всего, да, Лаура. Но в России не преследуют евреев. Наоборот, очень многие евреи занимают высшие государственные посты. Братья Кагановичи, Мехлис, герой испанской войны Смушкевич. В науке евреи – на ведущих ролях. Но обнадёживает именно техническая отсталость России, из-за которой она вряд ли сможет создать реальное оружие в ближайшую пару десятилетий. В отличие от Германии или Америки. Но Америка отпала по известной тебе причине, а Германия… Как еврею, мне придётся работать там на положении раба: делать только то, что прикажут, а ты, Нелла и Джулио будете заложниками нацистов.
Да, Московский университет – это совсем не то, что Колумбийский, на приглашение которого я согласился, но тоже один из ведущих в мире. А русские учёные достигли огромных успехов: тот самый… Курчатов, письмо которого мне вручила госпожа… Коллонтай, построил первый в Европе циклотрон. Кроме того, как пообещали Фридман и Курчатов, советское правительство готово выделить для моей работы неограниченное финансирование. Я не знаю, откуда русским известно о моих задумках в области уран-графитового реактора, но Курчатов пишет, что под моё участие в его создании уже выделены деньги.
Ферми замолчал на несколько секунд.
- К тому же, Лаура, именно русским мы обязаны свободой или даже жизнью.
Жена учёного вздрогнула, вспоминая произошедшее в Стокгольме.
Всё началось с, казалось бы, безобидного знакомства с двумя американскими джентльменами в одном из ресторанчиков. Правда, джентльмены говорили по-английски с сильным немецким акцентом, но странного в этом ничего не было: бо́льшую часть белых жителей Северо-Американских Соединённых Штатов составляют потомки отнюдь не англичан, а именно немцев. Да и с приходом к власти Гитлера многие немцы посчитали за благо перебраться за океан. Совершенно не исключено, что и армейская выправка джентльменов объяснялась их службой в американской армии.
Джентльмены очень одобрили желание Ферми не возвращаться в Италию, где только что были приняты законы, ущемлявшие права евреев, а уехать в Америку. И даже предложили ему отправиться в Лондон, откуда семейство физика собиралось отплыть в Нью-Йорк, не рейсовым пароходом, а на яхте, принадлежащей одному из них. Но уже на следующий день Бруно Понтекорво, некогда работавший с Энрико и женившейся в Париже на студентке из Стокгольма, узнал в одном из джентльменов человека, выходившего из германского посольства. А сами «американцы» стали попадаться на пути семейства Ферми с пугающей регулярностью. С разговорами не приставали, если не считать вопросов о том, когда им готовить яхту к выходу в море, но то кто-нибудь один из них, то оба непременно появлялись «на горизонте». Как и в тот день, когда сотрудник советского посольства передал приглашение нобелевскому лауреату и его семье
