А дальше… Дальше случилось то, чего я меньше всего от себя ожидала. Вернее, то, чего я не ожидала вовсе.
Потому что я, неожиданно для самой себя увлеклась происходящим. Да что там увлеклась, у меня почти что напрочь снесло крышу.
Все происходящее я видела и ощущала будто сквозь розовую дымку. Плетнев оказалась совершенно крышесносным любовником. Поцелуи — то страстные и бесстыжие, то невообразимо нежные. У меня горели губы, когда Плетнев оторвался от моего истерзанного рта и опустился ниже. Он дернул завязки платья и шелк скользнул по телу, обнажая. Последней моей связной мыслью была мысль о том, как удачно я сегодня выбрала нижнее белье. Дальше — все.
У меня, конечно же, были мужчины, кроме мужа. Замуж я выходила, имея небольшой, но, как мне казалось, весомый багаж практических знаний о сексе. Да и с Андреем мы вели бурную сексуальную жизнь, во всяком случае в первые годы нашего брака. Но то, что делал с моим телом Плетнев, вернее, те чувства, что я при этом испытывала, было для меня словно впервые.
Губы прошлись от груди по животу и ниже, прочерчивая влажную дорожку из поцелуев. Сильные пальцы огладили ягодицы, провели, рисуя узоры, по бедрам и легли на лобок. Я ощутила, как губы на моем животе расплылись в довольной улыбке — кружево трусиков было предательски мокрым.
— Ядя, — шепнул Плетнев. — Ядя моя….
Его рука вжалась в промежность и стала поглаживать меня сквозь белье. Кружево, внезапно из тонкого превратившись в жесткое, болезненно царапало кожу. Я дернула бедрами, побуждая Плетнева снять с меня белье.
— Торопыга, — прошептали губы, опускаясь к резинке трусиков, а пальцы скользнули между складок, натянув кружево, и легли на клитор.
Меня будто ударило током, я оперлась спиной о стену прихожей и громко застонала.
— Торопыга, — ласково повторил Плетнев и продолжил ласкать меня пальцами.
В мутной голове пронеслась мысль, как могут воспринять гости отеля мои кошачьи вопли. На мгновение стало стыдно и я прикусила губу, стараясь сдержать очередной стон. А Плетнев не останавливался — ласкал, поглаживал, нажимал.
Мое тело пылало. Жар поглощал меня всю, сосредотачиваясь внизу, там, где я так восхитительно-остро ощущала мужские пальцы. Ребром ладони Плетнев ритмично двигал между болезненно припухших губ, задевая большим пальцем чувствительный клитор. От переполнявших меня ощущений слало тяжело дышать, ноги дрожали и норовили разъехаться в стороны.
Плетнев резким движением стянул с меня трусики, я переступила ногами, сбрасывая их, оставаясь в одних туфлях и бюстгальтере. Плетнев поднял глаза, окинул меня обжигающим взглядом.
— Сумасшедшее зрелище.
Закинул мою ногу себе на плечо, раскрывая меня, и прижался губами к самой сердцевине. Чуткие мужские пальцы скользнули в меня, лаская изнутри, а у меня в легких резко закончился воздух.
Пальцы вышли из меня с пошлым хлюпом, смазка потекла по внутренней стороне бедра. Плетнев лизнул дрожащую ногу, поднял на меня глаза и сказал:
— От твоего запаха у меня взрывается мозг.
Мой мозг, по всей видимости, давно уже взорвался. Исчезли мысли, пропал стыд, осталось только желание сию же минуту получить освобождение от сжигавшего меня изнутри жара.
— Не останавливайся, — не попросила, потребовала я у мужчины, запустила пальцы в его волосы и прижала его голову к себе, еще и бедрами толкнулась ему навстречу.
— Слушаюсь, — шевельнулись губы и накрыли чувствительное место, а пальцы вновь вошли в меня, потирая, поглаживая, нажимая на нервные окончания, вызывая почти болезненные, но такие сладкие ощущения.
По телу пробежала судорога удовольствия. Одна, вторая, третья.
Я захлебнулась криком, дернула головой и больно ударилась затылком о стену. Силы держаться на ногах уже не было, и я непременно упала бы, если бы не мой новоявленный любовник.
Плетнев снял мою ногу со своего плеча и ловким движением подхватил на руки.
Меня хватило только на одно слово.
— Куда? — спросила и удивилась, до чего хрипло звучал мой голос.
Плетнев ответил коротко и по существу:
— В спальню.
— Там будет удобнее, — согласилась с ним.
— Ты готова продолжить? — спросил Плетнев, бережно опуская меня на кровать.
Я раскинулась в позе морской звезды и прислушалась к своим ощущениям.
— Готова, — пришла я к выводу и похлопала рукой по кровати. — Иди ко мне.
Плетнева не пришлось долго упрашивать, быстро скинул с себя смокинг, рубашку и брюки и устроился рядом, опираясь на локоть.
— На чем мы остановились? — спросил с провокационной улыбкой.
Я легонько толкнула его в грудь и, когда Плетнев перевернулся на спину, нависла сверху. Очертила кончиками пальцев мужские губы, пробежалась по обнаженной груди, обрисовала впадинку пупка и лишь на миг замерла над резинной боксеров. А потом моя рука нырнула под резинку, опустилась ниже и легла на твердую плоть.
— На этом, — произнесла я ему в рот и лизнула мужские губы.
Они приоткрылись, пустая внутрь мой язык, а член дернулся в моей ладони. Я сильнее сжала пальцы и выпила сладкий мужской стон.
— И на этом.
Оторвалась от его рта и провела языком по шее, чуть прикусила кожу на плече, лизнула плоский сосок и опустилась ниже.
— А еще на этом, — выдохнула, целуя напрягшийся живот.
— На этом, — рисуя восьмерки вдоль темной дорожки волос и освобождая налитой член из плена нижнего белья.
— И на этом, — дотронулась губами до головки, ощущая солоноватый вкус смазки. — Как тебе маршрут?
— Замечательный, — ответил Плетнев, с силой сжимая челюсти. — Задержись на конечной остановке.
Он собрал мои волосы на затылке, открывая лицо.
— Пожалуйста, Ядя, — попросил, не отрывая от открывшейся ему картины жадного взгляда.
И от его горящих глаз мне снова сделалась нестерпимо жарко…
Утро для меня началось поздно.
Я открыла глаза, спальню заполнял солнечный свет. Мельком отметив, что за эти дни так и не увидела знаменитых малазийских дождей, приподняла голову и огляделась. В кровати, да и в спальне я была одна. Пришлось с усилием приподнять запястье и глянуть на часы. Посмотрела и охнула: мамочка дорогая, время перевалило за полдень! Вот это я разоспалась. И почему это Плетнев до сих пор меня не разбудил?
Вспомнила Плетнева и все, что произошло между нами этой ночью. Щеки моментально заалели, я застонала и уткнулась лицом в подушку.
Божечки, неужели это была я? Неужели это я вытворяла прошлой ночью такое, от чего сейчас краснею, как девочка? Это я, как настоящая звезда порнофильма, оседлала Плетнева и устроила какую-то безумную скачку и орала при этом так, что наверняка было слышно всему отелю? Это я, делая минет, возбудилась настолько, что кончила одновременно с Плетневым? Это я, не иначе, как в приступе помешательства, впилась зубами в крепкий мужской зад?
