вместе с двумя своими верными последователями благополучно испарился из столицы и его до сих пор безуспешно ищут. Меня эта новость сначала огорчила, а потом обрадовала. Ведь я мог без малейших сожалений сдать их в качестве жертвы Нергалу! Так что я выспросил у Диса полные имена беглецов и несколько раз их мысленно повторил, чтобы не забыть.
Потом князь ушел отдыхать, а мы с Лёхой продолжили обсуждать столицу, игры с королевскими досками и мои приключения в храме Флоры.
Когда, наконец, небо посветлело и на востоке зарозовел рассвет, мы засобирались в дорогу. Хорошенько навернув походной каши с мясом, собрали лагерь и двинулись вместе с Дисом и его воинами по направлению к Плескавице.
Ну, вернее, это они двинулись все вместе, а я потрусил чуть поодаль на своем ушастом недруге. Буцефал больше не артачился — видимо, смирился с мои существованием. Но для поддержания своего имиджа время от времени с угрожающим звуком дергал головой в сторону, будто собирался прихватить за колено, и продолжал перебирать короткими ножками по заснеженной тропе.
Лёха сначала от души поржал надо мной, а потом пообещал, что решит мой вопрос, как только мы доберемся до деревни.
— Все что мне нужно — это приличная дохлятина, — важно заявил он. — Или доходяга, которого не жаль в эту самую дохлятину превратить. А в качестве платы хозяину отдашь за него осла, тот счастлив будет.
Я вспомнил синенького прислужника в школе начертаний, которого поднимал Лёха, и со смехом спросил:
— Думаешь, облезлая туша подо мной будет смотреться лучше живого осла?
Некромант фыркнул.
— Ты просто не знаешь, какие визуальные эффект я могу на эту тушу наложить! Представь себе зверя с шерстью, лоснящейся синим призрачным светом, клубящуюся гриву, горящие красным огнем глаза, очертания белых костей в пятнах прогнившей шкуры! Красота!
Я вздохнул.
— Ну, все что было до «прогнившей шкуры» действительно звучало неплохо…
— А главное — он будет послушным, как верный пес, и быстрым, как ветер! — мечтательно продолжил Лёха.
— Я так чувствую, ты прямо неравнодушен к некролошадкам, — хмыкнул я. — Сам, что ли, на такой ездил?
— Пришлось, — отозвался Лёха. — Живые кони, понимаешь, нередко пугаются нашей энергии. Начнешь на скаку конструкт создавать — а лошадь под тобой то на дыбы вскинется, то козлить начнет. Неприятно.
— Согласен…
Тут мы выехали на высокий холм, с которого открывался вид на низину.
Похоже, это и была Плескавица: среди белого снега чернела обильная россыпь уютных деревянных домиков с трубами, дымящими в небо своим теплом. С одной стороны от деревеньки виднелись сады, тянувшие белые ветви в яркое голубое небо, с другой темнели сараи и загоны для животных. Натоптанные дорожки на фоне зимней чистоты казались грязными. А еще на этих самых дорожках прямо сейчас что-то происходило: крошечные фигурки людей суетливо метались по ним, то скучиваясь в каком-то одном месте, то рассыпаясь в стороны.
А над деревней поднимался едва заметный розоватый туман.
— Лёха, что там случилось?.. — спросил я приятеля, уже с тревогой вглядываясь в пейзаж, который только на первый взгляд мог показаться пасторальным.
— Хммм… — промычал некромант, и его глаза, которые обычно горели красным, превратились в синие огоньки. — М-ммм… Не знаю, но энергии там столько, что бедным людям не продохнуть. Похоже, кто-то из божественных сущностей почтил деревню своим присутствием.
Я тяжко вздохнул.
— Опять боги…
Что-то в последнее время всякие «сущности» зачастили со своими вмешательствами. Причем обычно они не несли мне ничего хорошего.
Думал ли я, что когда-нибудь таким образом буду реагировать на божественное присутствие?..
Я поддал Буцефалу пятками, чтобы придать своему рысаку ускорение, но тот продолжал стоять, как вкопанный.
Мне пришлось повторить тычок. Потом еще и еще.
Наконец, осел сделал пару шагов — и опять остановился.
— Да твою ж ушастую серомать! Двигай мослами! — прикрикнул я на Буцефала.
Я снова «газанул», и осел нехотя сделал еще пару шагов.
Хорошенько выругавшись, я принялся подпинывать Буцефала на постоянной основе, и только тогда он потрусил в сторону деревни, догоняя вереницу наших всадников, уже спустившихся с холма.
И чем ближе мы становились к Плескавице, тем отчетливей я понимал: Лёха прав. В воздухе все сильней ощущались восточные сладко-пряные нотки, будто кто-то разлил на дороге ароматное масло или духи, и чем сильней становился запах, тем больше меня охватывала неконтролируемая тревога.
А потом в глазах потемнело, и я чуть не свалился со своего осла.
— Держись, Даня! — сквозь нарастающий гул в ушах расслышал я голос Лёхи и судорожно схватился всем, чем можно, за Буцефала.
Сомнений больше не осталось.
Меня однозначно накрывало.
Это ощущение невозможно было ни с чем спутать. Я, словно воздушный шар, просто раздувался от хлынувшей в меня силы.
И значит, где-то поблизости находился бог, чья энергия в лучшем случае просто своим типом соответствовала «слоту», оставленному во мне Фортуной. А в худшем — это была та самая энергия. И ее носитель мог оказаться моим очередным врагом…
Осел вдруг испугался моих страстных объятий и рванул вперед, как беговая лошадь. Плескавица, угрожающе раскачиваясь, рывками то приближалась ко мне, то уплывала куда-то в туман.
— Даня, я помогу! Я держу тебя! — прокричал мне Лёха. — И ты держись! Уже немного! Мы почти въехали, Даня!.. Даня, мы въехали! Держись!..
И тут меня вышвырнуло из седла. Обжигающий холод ударил в лицо.
Я наощупь сел и размазал перчаткой снег по лицу. Метод шоковой заморозки здорово отрезвил меня. Голова раскалывалась, но открыв глаза, я обнаружил, что кино перед ними больше не плывет и не двоится.
Это хорошо.
Но, мать моя женщина, кто у этого фильма сценарист и режиссер??? Что за наркоманы придумали такую занимбическую фантасмагорию? Или я нечаянно умом тронулся и не заметил?..
Наши парни, похоже, тоже искали ответ на этот вопрос. Сбившись в нестройный плотный отряд перед въездом на главную улицу, в сотне метров от меня.
А навстречу им по разбитой широкой дороге шли полуголые люди, от которых простые крестьяне в панике разбегались в стороны.
Потому что люди эти, как бы сказать… На самом деле таковыми не являлись.
Вперемешку с юношами и молодыми мужчинами гордо шествовали демоницы. Груди в туго натянутых лифчиках воинственно вздымалась, хвосты нервно рассекали воздух, рожки блестели на солнце, длинные голые ножки смело ступали по снежной каше.
Юноши тоже были мало чем прикрыты, но хотя бы по большей части
