в общих чертах описав свои соображения. А у того, при известии, что Андрей собирается немедля отправиться к цыганам, аж глаза загорелись:
– Другое дело! Я с тобой, две головы всегда лучше одной!
Это было край, как неудобно. Тащить за собой хотя и бодрого, но всё-таки старика, к тому же перевозбуждённого и порядком потрёпанного, грозило если не проблемами, то оперативным замедлением точно, но Попковский и слышать ничего не хотел. А так, как до цыган сейчас было ближе, чем до участка, где можно было бы оставить детей на Петрова – то и их пришлось тащить за собой.
Порядком задержавшись в пути, к цыганам пришли уже в начале одиннадцатого. Время неумолимо мчалось вперёд.
Здесь всё было неизменно: дымный костёр, детвора, собаки, куры, до отказа застроенный сараями и заваленный всяким хламом двор, паруса разномастного стираного белья на верёвках.
– Как же так, Бахтыр? Ты же обещал, что на этой неделе ни один ром* в городе не покажется!
– Ай нэ, зачем обижаешь Андрей Иванович? Бархтыр Ворончак слову хозяин! – возмутился тот. – Сказал не пойдём, значит, не пойдём!
А Андрей и сам уже видел то, в чём и не сомневался с самого начала: цыган сейчас на участке действительно было в разы больше обычного, отчего здесь словно стало ещё меньше места, и ещё душнее воздух. Однако, доверяй, но проверяй. И не забывай протоколировать для отчёта. Вздохнув, Андрей достал из папки листок со свидетельскими показаниями о приметах нападавших, строго нахмурился:
– Собери для поверки своих мужчин и парней, Бахтыр! Всех до одного, строго под запись. – Но увидев, как тот обиженно-разочарованно взмахнул руками, добавил уже по-простому: – Пожалуйста. И не держи зла, работа у меня такая. Ничего личного.
Однако, не успела ещё эта шумная стая повыползать за забор – на своём участке они бы все просто не поместились – не успели ещё отсеяться из неё вездесущие дети и любопытные женщины, как Попковский, качнув головой, тихо заметил:
– Не они это, майор.
Андрей вскинул бровь.
– Откуда уверенность?
– Опыт. Те были как с картинки: кушаки такие, знаешь, красные, рубахи пёстрые, в блёстках. Цыганча сто процентная! Но такая… Киношная. А эти, посмотри, люди, как люди. Бабы ещё как-то отличаются: юбки, платки, а вот мужики… Только что чернявые, а так – обыкновенные. Любого местного мужика из русских рядом поставь – такой же точно будет. Так что, либо они гораздо умнее, чем кажутся, либо не они это вовсе.
Андрей удовлетворённо кивнул:
– Второе, Василий Михайлович. Второе.
Теперь уже он глянул с интересом:
– Откуда уверенность?
– Знаю я их. Они погорельцы с Кубани, полгода назад сюда пришли. Своеобразные, конечно, местным тяжело к ним привыкнуть, но не бедовые. За всё время ни одного доказанного эпизода с их участием. Да и с прошлого места характеристика положительная. А видели бы вы, какой они ансамбль цыганской песни в местном доме культуры организовали! Им сейчас выживать и укрепляться на новом месте надо, а проблемы с законом ни к чему.
К этому времени ромалы наконец-то собрались, выстроились вдоль забора. На периферии улицы кружили, собирая темы для сплетен, коренные жители, недобро посмеивались, иногда даже свистели и выкрикивали что-то обидное. Маринка, судорожно удерживая Тёмку за руку, взирала на происходящее широко распахнутыми глазами. Андрей усмехнулся: а может, так оно даже и к лучшему. Это, конечно, не качели-карусели-зоопарки и прочие купания в фонтанах, но зато и не скучно.
Мимолётной тоскливой тенью, скользнуло воспоминание об Оксане, о том, как ещё позавчера всё казалось прочно и безоблачно… Но служба тут же оттеснила личные переживания на второй план, и Андрей сделал полшага вперёд:
– Граждане цыгане, прошу минутку внимания! – говорил как можно громче, чтобы лучше слышали местные. – Вы уже знаете, что в связи с оперативной обстановкой, я обратился к вашему руководителю Бахтыру Ворончаку с просьбой ограничить ваше присутствие на улицах города в ближайшую неделю. Сейчас я собрал вас здесь для того, чтобы лично выразить благодарность за содействие органам милиции, и сообщить, что введённый режим продлится ещё некоторое время. Все подробности вам объяснит ваш руководитель.
Пока он говорил, Попковский прохаживался вдоль галдящей шеренги, контрольный раз присматривался и отрицательно покачивал головой. На лице его застыла озабоченность. Чемодана здесь явно не было, как и того, кто мог бы сказать, где его искать.
Андрей же подметил своё:
– Бахтыр, я что-то Юраша не вижу. Он где?
– Ушёл.
– Как ушёл? Куда?
– Другой доли искать.
– Не понял? Ты же обещал, что никого из твоих в городе не будет!
Бахтыр вскинул руку:
– Это другое. Он просто ушёл, потому что ему здесь больше не место. Но это наши, ромские дела, тебя они не касаются.
Уже уходя, среди пёстрой бабьей толпы Андрей нашёл взглядом Тамару. Она тоже смотрела на него и улыбалась, беззаботная, как бабочка, и плевать хотела на то, что её мужа, отца её детей, похоже всё-таки изгнали из общины. Всё-таки они не просто своеобразные, а даже слегка диковатые.
Когда выходили из посёлка к остановке, в спину окликнули:
– Не торопись судить, начальник! Сам-то тоже, небось, не святой?
– Идите за Василием Михайловичем, – велел Андрей Маринке и обернулся: – С чего ты взяла, что я сужу? Мне до цыганских интриг дела нет. Но мне очень не нравится, когда вы в свои дела втягиваете местную молодёжь. У нас другие законы, Тамара. И традиции другие.
– А я и не про наши дела говорю! – она, смешливо щурясь, сунула в зубы травинку. – Про твои!
– Не понял?
– А чего тут понимать, всех судишь, а за собой дальше собственного носа не видишь.
– Так, ты давай мне тут, гадания свои не разводи! По существу говори, если есть что. А нет, так пойди лучше детьми своими займись.
– А ты своими!
– Чего-о-о?
Тамара расхохоталась.
– Не сердись, начальник, я просто говорю, дочка у тебя красивая! Только глаза у неё грустные, как будто потеряла она что-то и найти не может. Давняя это тоска, недобрая. Такая же, как у тебя. Неужели не хочешь её прогнать?
Внутренности обожгло злым раздражением, словно цыганка наступила на больную мозоль.
– Так, хватит! Возвращайся к своим, не до тебя мне. Хотя, постой! – Понизил голос: – У деда, который сейчас со мной был, чемодан украли. Можешь что-то об этом сказать? Хотя бы примерно?
Тамара блеснула разноцветными глазами:
– Да мне-то откуда знать? Ты лучше у зятя своего спроси!
Не стал переспрашивать, просто развернулся и ушёл. Глупая идея. Тамара такая же гадалка, как он балерина, не говоря уж о том, что иногда и
