Меня тоже задело, чтоРома снова упрекнул нас нашей самой большой тайной, окоторой мы запретили ему рассказывать комубы то нибыло подстрахом смерти.
–Аесли докажем, точто?– свызовом спросилая.
–Докажете– больше слова вам нескажу,– пообещалон.
–Ибольше небудешь прикалываться иговорить, чтоэто самовнушение?
–Небуду. Клянусь.
–Отлично. Тогда звони Капе!
–Тыуверена, Алис?– Ксюша скептически поморщилась.– Еслитам действительно такое было, тонам может стать плохо илиеще чего похуже.
Рома цинично хохотнул, иКсюша запустила внего подвернувшимся подруку огрызком яблока.
–Уверена!– Япротянула ему взятый состола телефон.– Потому что сама теперь хочу проверить, накручиваем мы себя илинет.
Случай сРозовым Фламинго произошел, когда мы сКсюшей оканчивали восьмой класс ивыглядели совсем девчонками: вдетских, почти одинаковых курточках, сцветными заколками вволосах ибез грамма косметики налице.
Стояла отличная апрельская погода спервым пригревающим солнцем изябким, ноприятно волнующим ветерком. Запрятав шапки врюкзаки, мычаса два гуляли нараспашку поСтарому Арбату: елимороженое, обсуждали парней издесятого, фотографировались чутьли неукаждого фонарного столба иостанавливались возле всех музыкантов. Художники зазывали нас позировать дляпортрета, авозле стены Цоя какой-то парнишка, снимавший трансляцию длясвоего канала, подарил нам позолотому воздушному шарику.
Домой возвращались наметро. Раскрасневшиеся, взбудораженные, всееще смеющиеся надвсем подряд. Дурачились наэскалаторе, итетенька, сидящая внизу, встеклянной будке, сделала нам замечание погромкой связи, чемразвеселила еще сильнее.
Влетели ввагон поезда, носадиться нестали, хотя свободных мест хватало, ипервым делом повытаскивали телефоны. Обязательный ритуал, ведь втечение пятнадцати минут, пока мы вних незаглядывали, вмире происходило огромное количество событий. Дажевнашем маленьком личном мире– ито произошло.
–Унего новая фотка!– восторженно взвизгнула Ксюша.
–Где?– Япопыталась отнять унее телефон, ноона недалась.
–Насвоем посмотри. Боже, Алиска. Нупочему он такой красивый?
Она нарочно повернула экран телефона так, чтобы яне могла внего заглянуть ииз-за этого сгорала отлюбопытства. Пришлось открыть профиль Башарова усебя.
Мы сКсюхой обе любили Юру Башарова издесятого «А» иднями напролет его обсуждали, любовались фотками, бегали напеременах нанего «посмотреть», караулили после уроков, чтобы заним «следить», слушали песни, строчки которых ассоциировались сним, писали ему сфейковых акков признания ипридумывали всевозможные гадания, гдевыходило, чтоон нас тоже любит. Обеих, иодинаково сильно.
Втом возрасте одна любовь надвоих, какзанимательное хобби, объединяла, азаодно иразвлекала. Этоуже потом мы поняли, чтонаше восхищение Башаровым было даже невлюбленностью, алишь ожиданием ипоиском любви, новтот момент, когда яоткрыла его новую фотографию, гдеон, широко улыбаясь, позировал, стоя вовесь рост, накачелях, несмогла сдержать радостного возгласа, ивсе немногочисленные пассажиры ввагоне неодобрительно посмотрели внашу сторону.
Ксюша громко ирадостно расхохоталась.
–Клево,да?
–Дайводы,– тоже смеясь, попросилая.– Ажвгорле пересохло.
Сунув мне свой воздушный шарик вруку, ателефон вкарман, онаполезла врюкзак заводой.
Поезд притормозил настанции. Двери открылись, выпуская ивпуская людей, потом закрылись.
Ксюша протянула пол-литровую бутылку «Аква минерале», янемного отпила изнее, азакончив, заметила, чтонанас больше никто несмотрит. Всевзгляды были обращены вконец вагона, где, согнувшись втри погибели, медленно передвигался накостылях одноногий человек вбело-розовом одеянии. Лицобыло спрятано подглубоким, низко опущенным капюшоном, кисти рук обмотаны бинтами, наединственной ноге красовался высокий шнурованный ботинок свырезанным носом, откуда торчал белый носок. Кодному изкостылей была прилажена обрезанная пластиковая бутылка, вкоторую он собирал подаяние. Весьвид попрошайки, отбледно-розовых шнурков дотакогоже цвета варежек, производил жутковато-странное впечатление. Вглазах немногочисленных пассажиров читался испуг. Одинмужчина, осмелившись, кинул вего бутылку пару монет. Остальные вжались всиденья, лишьбы он прошел мимо неостанавливаясь. Япоспешно отвела взгляд, какбудто этот тип– Скромник изSCP, который, если заметит, чтоты нанего смотришь, немедленно схватит, ижизнь твоя закончится белыми помехами начерном экране.
Ксюшаже неожиданно издала странный, короткий смешок. Ненарочно ине то чтобы насмехаясь надэтим человеком, а,как она позже объяснила, смех вырвался сам собой, отнеприятного напряжения иоттого, чтомы доэтого долго смеялись.
Какбы то нибыло, стоило ей издать звук, какбелый гребень капюшона тутже устремился внашу сторону. Костыли монотонно застучали пополу вагона, мелочь вобрезанной пластиковой бутылке зазвенела– и,сневероятной дляинвалида скоростью, попрошайка возник перед нами. Мыобе оцепенели отужаса.
Головы он неподнимал, ноиз-под капюшона торчал неприятный острый нос, накотором сидели очки срозовыми стеклами. Узкие сухие губы беззвучно шевелились.
–Что?– свызовом выпалила Ксюша.
Надеясь, чтоон оставит нас впокое, якинула ему пару монет. Нобело-розовый человек неушел, апотянулся кбутылке, которую все еще держала вруке. Пришлось отдать.
Попрошайка поднес ее горлышко корту, влил внего порцию воды и,громко сглотнув, осклабился втемной, будтобы беззубой улыбке. МысКсюшей едва дышали.
Казалось, онстоял так перед нами, страшно улыбаясь, целую вечность.
–Больше нет,– наконец отмерлая.
Вответ попрошайка лишь кивнул иснова наполнил рот водой. Апотом вдруг, туго надув щеки, шумно распылил ее прямо нанас, осыпая фонтаном брызг.
Отнеожиданности иотвращения мы сКсюшей завизжали.
Вответ человек накостылях издал смешок, похожий натот, чтовырвался уКсюши, ипод изумленными взглядами наших попутчиков вышел извагона, кактолько открылись двери.
–Свами все впорядке?– Покамы, пребывая вмолчаливом потрясении, вытирали ладонями воду слица, кнам подскочила женщина.– Нужна помощь? Уменя есть бумажные платки.
–Ничего ненужно,– буркнула Ксюша и,схватив меня заруку, утянула вначало вагона, гденикто невидел, чтопроизошло, ина нас несмотрел.
–Фу, какая гадость. Мерзость!– струдом удерживаясь завысокий поручень, принялась отплевыватьсяона.– Меня, кажется, сейчас стошнит.
–Господи, нузачем ты засмеялась!
–Думаешь, яспециально?
–Ачто, если он заразный? Больной какой-нибудь, итеперь его бациллы осели нанас, имы тоже заболеем?
–Уменя вся кожа горит.– Онасделала вид, чтораздирает скрюченными пальцами лицо.
–Может, выйдем?
