Книга Дамнат - Ростислав

«Наконец-то. Хоть какая-то крыша».

— Это должно быть бывший пост полуденников, — сказал Капканщик, остановившись. Он посмотрел по сторонам, плюнул и устало двинулся дальше. — Где-то за той крепостью тракт, должно быть, разветвляется.

— И куда? — отрешенно поинтересовалась Лив.

— Куда ведут дороги в Ткеме, ты это хочешь знать? — Капканщик ладонью смахнул с лица воду. — Куда еще они могут вести? К делянкам, каторгам, острогам, вольным поселениям.

Девушка посмотрела на спутника. Дождь никак не повлиял на его облик — охотник был так же суров, так же угрюм, сосредоточен. Добавила бы — мужественен… Но к черту! Скорее черств, и непогода этому только способствовала.

А вот она точно походила на драную кошку. И что с ее пышными пылающими локонами? Они потухли и висят, как плети. Надоело. Надоело всё.

На дне рва плескалась мутная дождевая жижа. Надвратная башня и часть стены обрушились, пролом зарос крапивой. Ворота в господскую башню были выломаны и валялись неподалёку, тихо истлевая среди куч битого кирпича и вездесущего сорняка. Внутри имелись следы пребывания людей — недавно погашенный костер, ящики, мешки, дрова, проржавевшие доспехи и мечи.

Они действительно чертовски вымотались. Насквозь промокшие, продрогшие, оба думали об очаге и горячей похлебке. И не заметили засады.

— Отпускайте коней, гости добрые! — прозвучал грубый голос. — Пускайте, пускайте — животинки умялись по грязи-то бегать. Да и сами бросайте оружье! И руки вверх!

Зал неожиданно заполнился людьми. Каким-то серыми и словно неживыми. «Эти безвестные бродяги ужепри жизни стали призраками», — подумала Лив, разглядывая их. Десять человек, одетых кто в ношенную бригантину, кто в простое суконное пальто, кто в ржавую кольчугу. Десять человек, вооруженных видавшими виды пиками, мечами, щитами. И на всем — печать тлена и смерти.

Говорил горбатый дядька с грязной бородой и глазом, прикрытым куском черной ткани. На голове — мятый шишак. Капканщик выругался и посмотрел на Лив.

— Держись за мной, — сказал он ей и ударил своего коня по крупу. Конь взвился на дыбы.

— Эй! — крикнул одноглазый. — Ты чего это?

Где-то сбоку раздался хрип, сразу перешедший в булькающий кашель. Капканщик метнул еще несколько кинжалов. Один из бандитов, успев вцепиться в ее плащ, упал. Кинжал угодил прямо ямку под кадыком. Бандит лежал, глядя на нее рыбьими глазами и кровь неспешно текла из раны. Лив испуганно отцепила его руку, продолжавшую сжимать кончик плаща.

Крики, ржание коней, топот копыт. Свист вылетевшего из ножен меча. Одноглазый все время визгливо орал. Капканщик кружился, нанося скупые, но точные удары. С непоколебимой уверенностью в каждом взмахе, каждом движении.

Лив судорожно нашарила в сумке шкатулку, сжала. Краем глаза заметила, как на нее летит парень с оспинами. Губа порвана. Кровь капает на потертую кожаную куртку. Парень шумно дышал. Весь его облик выражал страх. Он занес топор… Топор был ржавый — она обратила на это внимание.

Лив застыла и зажмурилась. Кто-то врезался в нее, — должно быть тот, с оспинами, — она упала, приземлившись на кого-то. Рука угодила в еще теплую кровь, ладонь заскользила. Вокруг расцветали звуки битвы: лязг мечей, шарканье ног, проклятия, сопение, рычание, возня, предсмертные стоны… Кто-то пронесся мимо. Лица коснулись капли чьего-то пота.

И вдруг — тишина, нарушаемая тяжелым дыханием. Она узнала бы этот звук из тысячи подобных. Лив открыла глаза.

Капканщик, обрызганный кровью с головы до ног, осматривался, сжимая обеими руками меч.

— Не надо, не надо! — Одноглазый затравленно озираясь, уползал прочь.

Убедившись, что все мертвы, охотник подошел к одноглазому и наступил на шею.

— Остановись, родимый. Дай мне с тобой побеседовать.

Одноглазый замер. Его левая нога была отрублена, следом тянулась кровавая полоса, медленно заполняя швы вымощенного булыжником пола.

— Э-э, да ты не жилец… Ответь на мои вопросы, и я подарю тебе быструю смерть.

Одноглазый что-то прохрипел в ответ. Капканщик присел на корточки.

— Давно ты здесь?

— Давно…

— До нас еще были незнакомцы?

— Был один… с месяц. Ночью шел, почти… поздним вечером. Будто говорил с кем-то. Дергался, ак припадошный.

Капканщик повернул бандита к себе лицом.

— Ну? Что вы с ним сделали?

— Ничего… ничего… — Одноглазый начал терять сознание. Капканщик ударил его по щеке.

— Не отключайся! Дальше! Говори, чтоб тебя!

— Мы не… мы не тронули его. Был он… был… странный какой-то. Побоялись мы…

— Куда он пошел?

У одноглазого закатились глаза.

— Ну же!

Изо рта одноглазого потекла кровь. Капканщик выпустил его.

— Умер.

Лив сидела на полу среди мертвецов, растрепанная, сжимая в руках шкатулку. Она не открыла ее. Капканщик справился сам. В который раз.

— Перестарался, — сокрушенно покачал головой охотник. — И правда устал…

Одноглазый дернулся, выплюнул сгусток крови и замогильным голосом прошептал:

— Мы следили… проследили… мы… в топи он подался… В Тунь… В Тунь, да. Кажись… не знаю. Болтали, там какой-то анахорет обретался, дикий, нелюдимый. Может, и к нему, хуй его знае… Убей, друг, прошу… Ты обещал… Так и знал, не к добру он явился… говорил ведь… Не к добру…

«Еще труп, — подумала Лив. — И не один».

Похоже, мертвецы на деревьях являлись некоей отличительной чертой Ткемы. Своеобразной вывеской, приглашающей в ад. Висельный тракт — а как еще можно назвать эту дорогу? — закончился развилкой, как и предсказывал Капканщик. Когда-то тут красовался щит с перечнем местных поселений. Теперь это два источенных червями покосившихся бревна, к которым цеплялись посеревшие обломки досок, на которых еще угадывались линии и буквы.

— И куда дальше? — спросила Лив.

Капканщик пожал плечами.

— Как мы узнаем, — продолжила девушка, — по какому пути идти?

Большая часть из десятка дорог, раскинувшихся в стороны, словно щупальца спрута, была заброшена — завалена буреломом, поросла кустами и травой, или вовсе демонстративно перегорожена бревном. Лишь на одной имелись хоть какие-то следы жизни.

— Думаю, ответ очевиден, — ответил Капканщик, хлебнув воды из фляги.

— Почему ты так думаешь?

— На этой дороге есть хоть какие-то следы.

— Одноглазый сказал, что он подался в топи. Если так, то наверняка это самый глухой путь из имеющихся.

— Может быть. И который самый глухой, как ты говоришь? Глянь! А? Они все глухие. А еще одноглазый мог приврать. Отомстить напоследок. Навести на дружков. Так что, лично у меня сомнений нет.

— И в селе, если оно там есть, конечно, тоже могут быть разбойники.

— Могут. А еще там может быть горячая пища и теплая постель.

— Я бы на его месте туда не пошла, — упрямо повторила Лив.

— Но ты не на его месте. И ты понятия