Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
наконец-то нашелся человек, готовый внимательно выслушать все то, чему до сих пор никто не придавал значения. Для пациента необычайно приятно чувствовать, что его понимают, что врач полон решимости любой ценой разобраться в проблеме. Есть пациенты, у которых для этого имеется даже специальный «тест», особый вопрос, в который должен вникнуть аналитик; если он не может или не хочет этого делать, значит, он никуда не годится. Быть понятым – особенно сладостное чувство для всех тех одиноких душ, которые ненасытны в своих требованиях «понимания».
[437] Для таких покладистых пациентов начало анализа, как правило, не представляет трудностей. Поскольку на этом этапе добиться терапевтических эффектов сравнительно легко, они могут внушить новичку ложный оптимизм и аналитическую поверхностность, совершенно несоразмерные серьезности и специфической сложности стоящей перед ним задачи. Ни один врач, который трубит о терапевтических успехах, не заслуживает большего презрения, чем психоаналитик, ибо кому как не ему знать, что в конечном счете эффект терапии главным образом зависит от сотрудничества со стороны природы и самого пациента. Психоаналитик может по праву гордиться своим возросшим пониманием сущности и структуры невроза – пониманием, которое значительно превосходит все предыдущие познания в этой области. Однако существующую на сегодняшний день психоаналитическую литературу нельзя не упрекнуть в том, что иногда она выставляет психоанализ в ложном свете. Некоторые публикации создают у непосвященного читателя впечатление, будто психоанализ – это более или менее ловкий прием, дающий ошеломляющие результаты.
[438] За эти терапевтические иллюзии ответственна первая стадия анализа, в ходе которой мы пытаемся понять и таким образом часто облегчаем чувства пациента. Улучшения, которые могут наступить в это время, разумеется, не являются результатами лечения; как правило, это лишь временное облегчение, которое содействует процессу переноса. После того как первоначальное сопротивление переносу преодолено, невротик оказывается в идеальной для себя ситуации. Ему самому не нужно прилагать никаких усилий, и все же некто торопится ему навстречу – некто, кто проявляет непривычное и своеобразное желание понять, внимательно слушает, не выказывая скуки, не позволяет себе идти на поводу у эмоций, хотя больной порой делает все возможное, чтобы рассердить его своим своенравием и детским упрямством. Этого терпения достаточно, чтобы растопить сильнейшие сопротивления, так что пациент без колебаний ставит аналитика в один ряд с семейными богами, то есть ассимилирует его в инфантильную среду.
[439] В то же время пациент удовлетворяет другую свою потребность: он достигает отношений вне семьи и тем самым исполняет биологическое требование. Таким образом, больной получает двоякую пользу от переноса: он находит личность, которая, с одной стороны, оказывает ему заботливое внимание во всех его заботах и в этой степени приравнивается к отцу и матери, а с другой стороны, находится вне семьи и тем самым помогает ему выполнять жизненно важный и трудный долг без малейшей опасности для себя. Когда, кроме того, это сопровождается заметным терапевтическим эффектом, а это случается нередко, пациент укрепляется в своей вере в то, что его новообретенное положение превосходно. Само собой разумеется, что он ни в малейшей степени не склонен отказываться от всех этих преимуществ. Будь его воля, он бы предпочел навсегда остаться с аналитиком единым целым. Как следствие, он начинает продуцировать многочисленные фантазии о том, как достичь этой цели. Большую роль здесь играет эротизм, который эксплуатируется и преувеличивается с тем, чтобы продемонстрировать невозможность разделения. Вполне понятно, что пациент оказывает самое упорное сопротивление, когда аналитик пытается разорвать трансферентные отношения.
[440] Однако мы не должны забывать, что для невротика внесемейные отношения являются одной из жизненных обязанностей, как и для каждого человека, и долгом, который он до сих пор либо не исполнял вовсе, либо исполнял в ограниченной мере. Здесь я должен энергично возразить против распространенного мнения, будто внесемейные отношения всегда означают отношения сексуальные. Во многих случаях это не так. Излюбленное невротическое заблуждение состоит в том, что правильная установка по отношению к миру достигается через потворство сексуальным желаниям. Литература по психоанализу также дает повод к неверным толкованиям; из некоторых публикаций нельзя сделать никаких иных выводов. Эти ошибочные представления, впрочем, гораздо старше психоанализа и потому не могут вменяться ему в вину. Опытному врачу хорошо известен этот совет; мне самому не раз приходилось лечить больных, действовавших в соответствии с ним. Но когда это рекомендует психоаналитик, он совершает ту же ошибку, что и его пациент, который убежден: его сексуальные фантазии происходят от сдерживаемой («вытесненной») сексуальности. Будь это так, данный рецепт, естественно, был бы спасением. Но дело вовсе не в сексуальности, а в регрессивном либидо, которое преувеличивает фантазии, ибо уклоняется от реальной задачи и стремится вернуться на инфантильный уровень. Поддерживая эту регрессивную тенденцию, мы подкрепляем инфантильную установку невротика. Вместо этого он должен научиться высшему приспособлению, которого требует жизнь от зрелых и цивилизованных людей. Те, кто имеет явную склонность опускаться ниже, сделают это и сами; для этого психоанализ не нужен.
[441] В то же время не следует впадать в противоположную крайность и думать, будто психоанализ создает совершенно исключительные личности. Психоанализ стоит вне традиционной морали; в настоящее время он не должен придерживаться никаких общих нравственных стандартов. Он есть и должен оставаться только средством развить индивидуальные тенденции и привести их в гармонию с остальной личностью. Психоанализ должен быть биологическим методом, стремящимся сочетать наивысшее субъективное благополучие с исполнением наиболее важных биологических задач. Поскольку человек есть не только индивид, но и член общества, эти две тенденции, присущие человеческой природе, никогда не могут быть ни разъединены, ни подчинены одна другой без серьезного ущерба для него самого.
[442] В идеале человек, который подвергся анализу, должен обрести гармонию с собой, вернуться в свое естественное состояние: то есть стать ни хорошим, ни плохим, но таким, какой он есть на самом деле. Психоанализ нельзя считать методом воспитания, если под воспитанием понимать садоводческое искусство придания дереву красивой искусственной формы. Те, кто придерживается более возвышенных взглядов на воспитание и образование, предпочтет метод, позволяющий дереву наиболее полно осуществить то, что заложено в нем природой. Во многих из нас до сих пор силен нелепый страх, будто человек, в сущности, совершенно невозможное существо и что, если каждый будет самим собой, произойдет социальная катастрофа. Многие понимают под выражением «самим собой» только вечно недовольный, анархический, хищнический элемент, совершенно забывая о том, что те же самые люди создали формы цивилизации, обладающие большей силой и устойчивостью, нежели все анархические подводные течения. Укрепление социальной личности является одним из неотъемлемых условий существования человека. Будь это иначе, человечество давно бы перестало существовать. Эгоизм
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
