протяжении многих веков — мы не вымерли и остались в безвестности. Это правило не нарушалось никогда. Чужаки долго не задерживаются, не успев узнать кто мы такие. Мы постоянно меняем контрактников. Ты не друид и не пара больше. Нельзя здесь оставаться.
Опаньки. Сейчас я припоминала, как слышала что-то подобное от Ивана, когда мы добирались до резиденции, в мой первый рабочий день, что мне придётся как можно скорей принять новые обязательства… Надо было запоминать, и быть внимательней. Надо было спрашивать. Когда же голова, что находится на моих плечах начнёт уже думать? Значит связи… можем ли мы…
Мелькнула шальная мысль:
— Если нам с тобой…
Андрэ продолжал смотреть на небо:
— Не выйдет. С человеком такое возможно, только если ты пара. Иван и Настёна, Драмир и Лика, они пары. Ты не о том говоришь. Прислушайся к себе, что сейчас чувствуешь?
Я закрыла глаза, сосредоточилась: внутри также пусто как и вчера после зелья. Ничего нет. Того притяжения больше нет. И Андрэ на внимательный взгляд воспринимался уже не с тем же восторгом, как в первый день. Красив, как и прежде, но не бог. Безусловно привлекательный. Манеры всё ещё казались эталоном мужественности и благородства — это да. Но неотразимым его делала связь. Он ведь просто мужчина, а не божество, коим я его недавно ощущала. Слишком гордый, прямой, слишком закрытый, привыкший в этой жизни рассчитывать только на себя и отвечать за жизни всех, кто рядом, кроме собственной, никого не допускающий к своим проблемам. Теперь же и вовсе недосягаемый. Если рассудить здраво, то с Киркой мы больше дружны, чем с ним. Но как же обидно, что мы больше не связаны так сильно… как хочется опять иметь те ниточки, чтобы притягивать за них его каждый раз обратно.
Недосягаемый… проклятье. Кого я обманываю. На чистоту — он же всё ещё хорош. Как же тоскливо. Тоска по тем чувствам, что испытывала рядом с ним. Не хватает. Это было так сильно, что теперь началась ломка. Долго же я буду хотеть пережить подобное снова. Слишком много сильных эмоций было рядом с ним, адреналина. Можно ли всё вернуть, повторить? Хочется тех же ощущений, что в первый раз. Но их больше нет.
Андрэ понимающе ждал пока я проникнусь.
— У меня также, — подтвердил мою догадку. — Но я не нарушу правила, — бесстрастно заявил он. — Ты замечательная девушка: храбрая, искренняя, добрая, импульсивная, этим и мила, лучшая из всех, что я знал и когда-либо узнаю, — честно говорил он. И будь проклята эта его честность вместе со всеми его принципами. — Ты была моей душой, а не парой. Ты стала бы лучшим друидом и лекарем в моей стае если бы твой дар сохранился, поверь, я понимаю это, — он тяжело сглотнул, подбирая следующие слова. — Всё сложилось — как сложилось, и мы с Кириллом благодарны тебе за помощь, мы твои должники до конца наших дней, у тебя право требования к нашей стае навечно и посмертно. Но… Ты поймёшь. Нужды многих — важнее нужд одного или нескольких.
Я прикоснулась к его руке, он стоял спокойно, и выглядел отстранённым. Опять запер все эмоции.
— За судьбу не беспокойся, — продолжил он. — Если Даниэль говорит, что со стаей Дона у тебя есть связь, значит так оно и есть. Видимо, он серьёзно покопался в твоём прошлом, это и правда твоя стая иначе Дон не согласился бы принять тебя. Разберётесь на месте. Останешься у них. И останешься жива. А мы найдём Александра, и сообщим, когда правосудие свершится, чтобы тебе нечего было бояться. Наша стая больше тебя не потревожит и не навредит.
Его слова снова не вязались с его поведением:
— После всех слов, ты просто так отдашь меня неизвестно кому?
— Дон — нормальный мужик. Я знаю его. Знал его отца. Даниэль не зря тебя у него хочет спрятать. Только ничего не бойся, они не волки, как мы, они другие. Надо просто привыкнуть.
Нормальный мужик?!
— Шутишь?
— Разве видно, что мне весело? — повысил голос Андрэ, второй раз на меня за всё время, что я его знала. — Забыла, сколько раз была на краю гибели из-за нас?
Нет, нет! Это отговорки! Я не хочу бросать их. Они все стали моей семьёй. А как же Настёна?
Я вдохнула побольше воздуха и поправ гордость с надрывом взмолилась:
— Ты можешь хоть раз, один единственный раз поступиться своими принципами?
Глаза Кирилла заблестели, с мученическим выражением на лице, он отвернул взгляд в сторону.
— Не могу и не имею права, — ответил Андрэ.
Только теперь я поняла, что значит характеризующая фраза Кирилла «он строгих моральных принципов».
— То есть когда я тебе больше не пара и не лекарь, буду мешать? Конечно, с Маяком ты быстро найдёшь себе другую пару, ты теперь свободен, — господи, что за чушь я несу. Прекрасно понимаю, что это невозможно. Я просто в отчаянье, и не хочу уходить, мы столько пережили вместе за такое короткое время, услышь же меня чурбан!
— Вика… — шепнул Кирка останавливая.
Не нужно, сама знаю, что понесло не туда. Но ничего не могу поделать со своими эмоциями.
— Нет, потому что так будет по закону. Постарайся понять: всё, что делается — это для общего блага, для твоего блага тоже, — мягко словно ребёнку объясняет.
— Определённо не понимаю! Тебе больше не нужно выбирать между мной и Кириллом, я бы не заставила тебя как тот…
Он перестал терзать облака своими невозможными синими глазами и посмотрел на меня:
— Там ты будешь в безопасности. И мы тоже. Дон — мой друг. Всю охрану я лично вымуштровал, следом и отправлю, пока не найдём Александра, будут охранять. Теперь у меня не будет недостатка в ресурсах.
— Если вопрос стоит так, то я лучше останусь здесь: за твоей спиной самое безопасное место.
— Не кипятись, Вик, — тихо попросил Кирка.
Но меня уже не остановить.
— Думаешь, ты герой? Да что ты знаешь о героизме?
И нарвалась на ответ:
— То, что героизм — не драконов сражать в дамских романах. Подлинный героизм — это преодолевать себя каждый день и не сломаться. Преодолевать трудности постоянно сложней, чем совершить одномоментный порыв. Не у каждого силёнки хватит, и никаких лавров тебе и наград, ничего. Главное — с ума не сойти в процессе. Ведь они, трудности, никогда не заканчиваются. Одну ты жизнь спасёшь, две, или тысячи — никто не узнает. Подлинные герои остаются безвестными, они проявляют свою силу до последнего дня жизни. Каждый день, не выбирая. Ты
