из дней меня попросту вышибло из колеи.
— Кать, ты что-то знаешь?! — едва я вошла в аудиторию, ко мне подбежала Оля, наша староста.
Я удивленно посмотрела сначала на нее, а затем на столпившихся вокруг одногруппников.
— Что знаю? — спокойно села на свое любимое место, вытащив предварительно необходимые тетради.
— Как это "что"? — Кира, лучшая подружка Оли, вытаращилась на меня как на идиотку. — Подробности про задержание Картера и его друзей!
— Вы же пара, не? — раздалось сбоку.
— Может, он ее уже и бросил…
— Пацаны говорили, что всех уже в СИЗО загнали…
— Но за что?
— Его точно подставили! Макс не такой! — послышался девичий визг.
— Угу, — хмыкнул какой-то парень, — настолько не такой, что силовики скрутили прям в баре.
А я замерла еще при фразе "задержание Картера и его друзей", с силой сжимая в похолодевших ладонях пенал. Разум затуманился, накрылся дымкой страха, и я просто не могла понять, что мне сейчас делать. Сидела, слушала слухи — каждый был ужаснее предыдущего и бил жестко по сердцу, причиняя едкую боль.
Из состояния оцепенения вывел вопрос, снова заданный старостой:
— Так ты не в курсе, да?
Я резко поднялась, нащупала в сумочке телефон и хотела уже выйти из кабинета, оставив собравшихся без ответа, как в спину прилетело:
— Ясно, он ее бросил. Наверное, она бревно в постели…
Остановилась, чувствуя, как злость затмевает все мое существо. Бесцеремонность, с которой действовали одногруппники, всегда бесила, а сейчас и подавно. Возможно, Максу и, быть может, Костику сейчас плохо, а они? Думают о том, как бы побольше узнать, чтобы затем обмусолить эту тему. Они не волнуются и не сочувствуют, им просто скучно.
— Прости, дорогой мой Павлик, — я даже вспомнила имя говоруна, — что не позвала свечку держать. Но ничего, завтра принесу тебе целую корзину грязного белья, пороешься и сделашь выводы, большой уже. Как я поняла, это твоя единственная страсть… делать выводы, а не рыться, конечно.
Не став дальше тратить время попусту, быстрым шагом направилась в коридор. Там дрожащими пальцами нашла номер Костика и…
— Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, — зачитал женский механический голос.
Написала несколько сообщений, затем набрала его снова. Итог был неутешительный. Письма остались непрочитанными, а робот продолжала безразличным тоном резать меня на части.
Неужели правда?..
Не хочу в это верить. До крика, до боли, до слез. Не хочу и не буду.
Отправив еще парочку посланий брату и попросив его срочно со мной связаться, я решилась позвонить Максу. Несколько секунд готовилась, чтобы столкнуться с полнейшим разочарованием:
— Абонент временно недоступен, перезвоните позже.
Тревога усилилась. Страх тонкими лианами оплел мою шею, не давая сделать спокойно следующий вздох. И причем я боялась не за себя — за себя не так страшно как за близких. Только от мысли, что брата и Макса могут посадить в тюрьму, становилось тесно в груди, а сердце билось где-то на уровне щитовидки, оглушая меня своими ударами.
"Все будет хорошо, все будет хорошо", — уговаривала я себя весь оставшийся день.
Я сидела на паре, рассказывала заданную тему, но в то же время была абсолютно далека от учебы. Мою голову занимала не грамматика и не история языков, а совершенно другое. Мой мозг, словно обезумев, перебирал в голове лица, увиденные несколько дней назад в кафе. Вдруг кто-то из них доложил в полицию? Вдруг кто-то снял на телефон? Вдруг кто-то…
До гостиницы, в которой временно проживала, я дошла в совершенно разбитом состоянии, не переставая звонить брату.
Ни вечером, ни утром следующего дня, он не ответил. Ни он, ни Макс. Если до этого я старалась не общаться с ними, то теперь казалось, что они добавили меня в свой черный список.
Первая две пары вымотали меня до невозможности. Мне хотелось спать, голова просто разрывалась от перенапряжения, а сердце — от тревожных дум, так что я уже третий раз бегала к автомату с приторным и невкусным кофе, но хоть таким. Он гораздо лучше того растворимого суррогата, что подают в столовой. Но и кофе уже не действовал: ни спокойствия, ни бодрости он не приносил.
— О, вот и она, — прошипел кто-то зло мне в спину. — Смотрите, кофеек пьет, пока парни из-за нее проблему расхлебывают!
— Легкомысленная и доступная сучка, — добавил второй женский голос. — Мне противно ее видеть. И она еще делает вид, будто ничего не случилось! Прекрасно! И как только Максик мог допустить подобное?
— А она прячет лицо в песок, словно страус, — ухмыльнулась первая. — Блондинистый лживый страус!
Я медленно развернулась. На меня с высоты своих каблуков надменно взирали две девушки — брюнетка и шатенка. И если вчера целью моих одногруппников являлось умножение сплетен, то этих девушек — высмеивание. Им надо выместить свою злость и под их горячую руку попалась я.
— Очень рационально начать беседу с оскорблений, — делано спокойно отозвалась я. — Еще рациональнее разве что идея говорить с моей спиной. Что вам от меня нужно?
— Своими умными словечками будешь разбрасывать потом, когда Макс достанет тебя и твоих любовников, Катенька, — и бровью не повела шатенка. — И накажет за предательство.
— Думала, сможешь и дальше радоваться жизни и продолжать сливать всю инфу левым? — усмехнулась брюнетка. — Тебя сдали со всеми потрохами, детка.
Что за чушь? Я едва сдержала нервный смех. Бред на постном масле и ни капли адекватности. Что за "инфу" я "сливала"? Каким "левым" и "любовникам"? У меня такое ощущение, что две подружки о моей жизни больше знают, чем я сама, иначе как объяснить свою неосведомленность?
— Вы закончили? Я могу идти? — терпеливо поинтересовалась я, когда повисла пауза. Девушки явно передали слово в этом абсурде мне, ожидая отрицаний и впоследствии конфликт. Но у меня не осталось сил ни на первое, ни на второе, да и смысла я не видела. Зачем? Их претензии звучат глупо и необоснованно.
— Ну-ну, иди. Побудь еще немного овечкой, пока твою паскудную шкурку не содрали! — бросила одна из девушек мне вслед.
Хмыкнула и пошла на третий этаж, чувствуя… бешеную усталость. Устала от разборок. Когда-нибудь в моей чертовой жизни наступит уже штиль? И когда Костя поднимет трубку?!
Даже отцу набрала, но тот заверил, что Костя на учёбе, они разговаривали утром. Предположил, что телефон выключен потому что важная лекция или батарейка села. И я понимала, что такое возможно, но страх за брата и Картера всё равно не отпускал.
После пар одна из первых поспешила покинуть нутро института, чьи стены начали давить на меня. Быстрым шагом пересекла
