время плакала при мне.
— Не дрейфь, подруга, прорвёмся! — сама, похоже, в это не особо веря, прошептала она мне на ухо. Сил обнять её в ответ у меня не было. У меня вообще спустя столько дней страданий ни на что не было сил…
Как так? Как улетел? Как смог оставить меня одну? Это точно мой заботливый и любимый Тимур? Не верю, я просто не верю, что жизнь докатилась до такого абсурда…
Привычная боль в груди отозвалась с новой силой, вот только теперь ещё и резко заныл живот; последние дни я ела непростительно мало, еда вызывала отвращение и приступы тошноты.
— Ой, — не выдержав очередных покалываний под грудью и ниже, произнесла я.
— Что такое? — тут же отстранилась подруга, следя за моей рукой, что пыталась погладить живот.
— Живот, — сквозь зубы выдала я.
— Давай скорую, — тут же забеспокоилась она.
— Не надо скорую, пройдёт, такое от нервов бывает… а-а-а, — сворачиваясь калачиком на кровати, ответила я подруге.
— Какое пройдёт, Катя?! Быстро либо в машину, либо я вызываю скорую! — начала командовать Аня.
— В машину, — тут же приняла я решение, ибо боль только нарастала.
— Так, я сейчас детей к соседке отведу, ты пока потихоньку собирайся, — на бегу дала указания Анька.
Собрав в кулак последние силы, я всё же поднялась с кровати и медленно вышла из комнаты. Придерживаясь за стеночку, практически дошла до коридора, вот только вдобавок к боли пришло ещё и головокружение. Состояние ужасное, будто ты в прострации и никак не можешь собрать в единую кучу ни тело, ни мысли. Стена закончилась, и я, не сумев удержать равновесие, полетела головой вперёд.
— Катя! — заверещала Анька, успевая подхватить меня в самый последний момент.
Вот только отблагодарить её за то, что не позволила мне поцеловаться с комодом, я не успела… наступила темнота.
— Ой, а вы как тут оказались? — где-то вдалеке послышался голос подруги.
— Ты почему нам не сообщила об их разрыве, Аня?! Почему о том, что мою дочь увозят на скорой, я узнал от твоих соседей? — наседал на Анюту папа. М-да, досталось подруге из-за меня…
— Так ведь у вас сердце, Катя бы не хотела… — растерянно оправдывалась она.
— Я прощу прощения, пациент, кажется, начинает приходить в себя, — вмешался в маленькую перепалку мужской голос, по-видимому врач.
Ну что ж, настало время открыть глаза. С трудом, но всё же подняв тяжёлые веки, я медленно рассмотрела всех вокруг: папа, Никита, Аня и врач.
— Как вы себя чувствуете? — спросил последний.
— Лучше, — сипло ответила ему.
— Это хорошо, — порадовал меня доктор, внимательно изучая при этом зрачки.
— Скажите, пожалуйста, что с моей дочерью? — обеспокоенно поинтересовался папочка. Вот опять я доставила ему хлопот.
— Ну, раз все в сборе, а пациент в сознании, думаю, можно уже озвучить причину госпитализации, — аккуратно наблюдая за моей реакцией, выдал врач.
— Причину? — не терпя отлагательств, уточнила я.
— Вы беременны. — Так просто прозвучало это из его уст, но так значимо для меня. — Поздравляю! Однако у вас довольно плохие анализы, многие показатели ниже нормы, поэтому придётся задержаться у нас. Переставайте доводить себя до срывов, подумайте наконец о ребёнке, — попытался вразумить меня врач.
В голове сразу всплыли воспоминания о той ночи в загородном доме и о ночи после дня рождения Аньки… только они могли мне подарить это крохотное чудо.
— Что же теперь будем делать? — ахнула Анька. Папа с братом и вовсе находились в непонятном ступоре. — Кать? — с ожиданием посмотрела на меня нетерпеливая Аня.
Лишь на секунду я закрыла глаза, навсегда хороня в себе воспоминания последних двух месяцев. Глубокий вдох и полный выдох, с которым, надеюсь, я без остатка выдохнула и свою отчаянную любовь. Открыв глаза, теперь уже искренне улыбнулась и уверенно выдала:
— Рожать. И всё у нас будет хорошо.
Ещё пару дней назад мне казалось, что моё сердце окаменело от боли навсегда, но сейчас… сейчас меня переполняет неожиданное счастье. Сегодня в городе Кирове, в этой маленькой палате, я обрела значительно больше, чем потеряла. Я обрела тебя, мой маленький комочек счастья…
Конец первой книги
