острове разводили.
Алек рыбачил на рифе и приносил домой рыбу. Вечерами они вместе с Теретиа отправлялись купаться или катались на каноэ по лагуне.
Океан менял свои краски. Он становился то кроваво-красным, то изумрудным, то золотым. В прозрачной воде лагуны росли кораллы. Они походили на волшебные сады с фиолетовыми, розовыми, белыми и коричневыми кустами.
Иногда Алек и Теретиа ходили на другую сторону лагуны, садились на глыбу коралла, слушали шум океана, глядели, как волны накатываются на риф. Лучи заходящего солнца пронизывали воду, и она переливалась всеми оттенками, от аквамаринового до изумрудного. Когда становилось темно, они возвращались домой держась за руки, садились на пороге своей хижины, и девушка тихонько напевала ему чудесные полинезийские песни. Алек ложился на циновку, закинув руки под голову, глядел в черное небо с огромными сверкающими звездами. Крис не обманул его. Это был поистине «земной рай».
Алек думал о том, что так можно провести всю жизнь, удалившись от цивилизации, от интриг, злобы, неравенства. Он хорошо понимал Криса, мечтавшего остаться жить на Рароиа. Он наблюдал за островитянами. Они казались ему беспечными большими детьми, всегда веселыми, жизнерадостными, готовыми петь и смеяться. На жизнь они смотрели легко, редко огорчались, а если случалось что-нибудь неприятное, говорили: «Не обращай внимания». Когда после продажи копры у них появлялись деньги, они закатывали грандиозные пиры или уезжали кутить в Папеэте. Прогуляв все, возвращались такими же веселыми, какими были до отъезда.
Крис рассказывал Алеку о раройцах, покидавших атолл в поисках приключений и возвращавшихся обратно из-за того, что мир, в который они попадали, оказывался для них более жестоким и безжалостным, чем они думали.
Но чем дольше Алек жил на острове, тем яснее он понимал, что и этот «земной рай» далеко не совершенен. Здесь тоже были бедные и богатые, тоже было неравенство, хотя и не такое резкое, как в мире белых. Все имели свои кокосовые плантации. Они служили главным богатством островитян. Но эти участки были очень неравными. Вождь Ронго владел самыми большими, а некоторые являлись хозяевами совсем крошечных. Были и другие изъяны у этого «рая». Скупщики бессовестно грабили туземцев, на острове все стоило непомерно дорого, белые завезли сюда новые болезни, от которых вымерло больше половины жителей.
И все-таки это был «рай». Его создала природа. На Рароиа круглый год царило лето. Достаточно было соорудить домик из пальмовых листьев или старых ящиков — и человек уже мог не думать о жилье. А потом не ленись, лови рыбу в лагуне, собирай кокосовое волокно на топливо, пей сок из орехов, пеки лепешки из плодов хлебного дерева. Все это само лезет тебе в руки. И одежды, кроме набедренной повязки или трусиков, никакой не надо. Живи и ни о чем не думай.
Несмотря на все это, Алек жил неспокойно. Не об этом он мечтал, не к этому себя готовил.
Он постоянно думал о своем будущем. Неужели всю жизнь ему придется скитаться по чужим краям? Он оторван от родины, от друзей, от всего, что мило его сердцу. Почему Кирзнер, которому он так верит и которого любит, не понял его состояния, не взял с собой? Он не нужен в России, а как ему живется, всем наплевать. С него довольно того, что пришлось пережить за эти годы!
В такие минуты Алеку снова казалось, что ему надо в Россию, и как можно скорее. Никакой Австралии, только домой, домой. Но потом, подумав, понимал, что такие мысли несерьезны. Надо ждать. Если Бруно Федорович говорил, что ему не следует возвращаться, значит, так нужно… Но от этого легче не становилось. Цель — добраться до Австралии. Но как осуществить свое намерение? Алек проклинал в душе вероломного Макфейла. Если бы не он, все было бы по-другому.
14
Крис ворвался в хижину Алека рано утром:
— Вставай быстрее! Шхуна пришла! Шкипер о тебе спрашивал! — Миссионер принялся тормошить его, но Алек уже все понял, вскочил на ноги.
— Где? Идем же!
Шхуна ошвартовалась у кораллового пирса. Все население деревни во главе с Ронго собралось на берегу. На палубе бойко шла торговля консервами в банках с яркими этикетками, дешевыми украшениями, цветастыми материалами. Полинезийцы отдавали взамен жемчуг, перламутровые раковины, мешки с копрой.
Пожилой шкипер с трубкой в зубах зорко наблюдал за действиями своего помощника, принимающего плату от покупателей. Алек поднялся на борт. Подошел к шкиперу:
— Кто спрашивал Лонг Алека?
— Так это вы и есть? — Моряк с любопытством оглядел Алека с ног до головы. — Одну минуту…
Он спустился в каюту и появился снова, держа в руках мореходную книжку и диплом Алека:
— Ваши? Получайте. Значит, драпанули от Макфейла?
— Драпанул?
— Ну да. Тони мне сказал, что вы дезертировали с «Моаны» на Рароиа, бросили вещи и не захотели возвращаться на шхуну. Так?
— Наглая ложь! — вскипел Алек. — Макфейл не заплатил мне за два с половиной месяца и обманным путем оставил меня на острове. Снялся в океан, когда я был на берегу. Дезертировал! Какая наглость!
У шкипера от удивления брови высоко поднялись.
— Вот как? Впрочем, на него это похоже. Он не пользуется доверием в Южных морях. Вечно у него какие-то грязные истории.
— А, черт с ним совсем! Наплевать! Меня интересует только ваш рейс, — взволнованно заговорил Алек. — Куда вы идете и не могли бы взять меня?
— Отчего же? Могу, идем мы на Гаваи, в Гонолулу. Подходит?
Алек покачал головой:
— Мне надо пробираться в Австралию.
— Да… Это в противоположную сторону.
— Где вы встретились с «Моаной»?
— Сейчас Тони плавает в архипелаге Туамоту, собирает копру и жемчуг. Мы встретились на одном из мелких островов. Когда он узнал, что я предполагаю зайти на Рароиа, то принес мне документы и сказал: «Найдешь там моего боцмана, вряд ли он оттуда выехал. Его зовут Лонг Алек. Отдай ему бумажки — я не помню зла — и скажи, чтобы в следующий раз он так не поступал. Хорошо, что он попал ко мне. Ну, а если не встретишь, то сдай документы где-нибудь в управлении порта. Со временем его разыщут».
— Вот прохвост! — возмутился Алек. — Ничего похожего на правду. Пытается еще представиться добряком. Я хотел подать на него в суд, когда выберусь отсюда, но теперь это отпадает.
— Почему, если он вам не заплатил? Но надо попасть в Папеэте. И необходимы свидетели. Они есть?
— Вся команда.
Шкипер презрительно сплюнул за борт:
— Той банде, что служит у Макфейла, достаточно ящика рома, чтобы они дали в суде показания в пользу
