— Кстати, — добавила я. — Он не собирается нам помогать. Он сказал, что будет мешать нам всеми силами.
Тихий смех раздался у меня за спиной.
— Бедная моя, — шёпот скользнул по моему затылку. — Не думаешь же ты, что демон с ходу приклонит колено, склонит голову и произнесёт клятву на мече, давая обет верности Свету. Он же демон!
Я обернулась. Он всё также сидел на диване с котом на коленях и задумчиво смотрел на меня.
— Ты совершенно права, жизнь — жестокая штука. Она постоянно ставит перед нами выбор. Кратегус оказался на грани между мирами и долго он на этой грани не устоит. Ему придётся сделать шаг сюда или обратно. Я не хочу, чтоб он возвращался.
— Ты всегда всё решаешь за других, — проговорила я, — И считаешь, что прав. А ты не боишься ошибиться? Ты понимаешь, на что ты его обрекаешь?
— Ты думаешь сейчас о нём или о себе? Если о себе, так подумай и о нём, если о нём, то что для него может быть хуже Мрака? Я обрекаю его на Свет. Никто не убедит меня в том, что Свет — это зло, поскольку это абсурд. Джулиан МакЛарен может вернуться к жизни, пусть даже в теле демона. Его безвинная, благородная и самоотверженная душа может вернуться в мир.
— В теле демона?
— Есть многое такое, друг Горацио… — Фарги вздохнул и взглянул в потолок. — Я не откажусь от него. Я уже вижу свет этой души. Она должна светить.
Я молча смотрела на него и вдруг поняла, что улыбаюсь.
— Бедный мой друг… Прости меня, я была слишком эгоистична и жестока. Я совсем забыла, что именно ради этого ты когда-то покинул свою чудесную родную планету. Ради того, чтоб пробуждать к жизни и любви чьи-то души.
Он с усмешкой смотрел на меня.
Фарги был не истребителем демонов, он был из плеяды Спасителей душ и Учителей. Одна пробужденная душа дороже для него уничтожения сонма демонов. Он уже давно говорил мне об этом, а я не слышала. Я злилась и рычала. С тем же успехом можно злиться на солнце, что оно светит. Он просто не мог иначе. Живая душа… Если он уже почувствовал её трепетание в своих ладонях, если чья-то рука уже коснулась его пальцев с безмолвной просьбой о помощи, если у него появился хоть крохотный шанс вернуть кого-то из Тьмы во Свет… Ничто в этой Вселенной не сможет остановить его. Он больше чем человек. Наверно, он больше чем ангел.
— Я Фарги Падающая Звезда, — негромко произнёс он. — Спасибо, что поняла меня. Поможешь?
Я вздохнула.
— В пределах своих возможностей. Они не так велики.
— Ты себя недооцениваешь.
— Я тебя умоляю…
Он рассмеялся.
— Я всё сделаю сам. Просто смотри на него внимательно и постарайся понять меняется ли он и в какую сторону. И относись к нему соответственно. Я верю в твой дар разбираться в людях и помогать тем, кому ты действительно хочешь помочь… И не забывай о заговоре и проклятии.
— Боже… — простонала я.
— Просто помни, что несчастный демон — это далеко не самая большая твоя проблема.
— Да, у меня ещё есть проблемы. Например, Ларс, который пообещал костьми лечь, но уничтожить твоего питомца.
— Джексон, это — проблема, — Фарги запустил руку в свои ухоженные локоны и задумчиво их взъерошил. — Можно было бы воздействовать на него через Крылья, но он не согласится.
— Крылья Звёздного Дыхания?
— Конечно, он мой друг, но он же Бог. Он ещё больший зануда, чем я. И никогда не будет снисходить с откровениями на того, кто может допереть до мудрых мыслей сам. В общем, Джексон — это твоя забота. Ты хоть с ним поговорить можешь. Заговор — забота Джексона, у него полно связей. Моя забота — Кратегус. Забота Кратегуса — проклятие. Если каждый будет хорошо делать свою работу, то мы просто обречены на победу.
Он всё разложил по полочкам и улыбнулся. Чтоб я без него делала?
Глава 45
Не то, чтоб Фарги удалось убедить меня в том, что причин для беспокойства у нас нет, но мне стало легче. У меня появилась надежда, что всё не так плохо и, может быть, со временем станет лучше. Может быть, он сам действовал на меня умиротворяюще, и мне не хотелось думать ни о чём плохом. Что ни говори, а его умение превратить жизнь в праздник граничит с гениальностью.
Он никуда не исчез, а отправился на кухню греметь посудой и дверцей холодильника. Ему хотелось романтики, потому он решил приготовить филе цесарки с ананасом. Я попыталась возразить, что у меня нет ни цесарки, ни ананасов, но он выгнал меня с кухни, велев накрыть на стол. С ним бесполезно спорить.
Я накрыла на стол, а он приготовил то, что хотел. Не знаю, была ли это цесарка, но ананасы были настоящие. И белое вино из запасов покойного доктора Дривера. Он всё-таки выяснил, куда делся винный погреб.
Уже начало темнеть, когда я почувствовала себя нехорошо. Мне не хотелось обижать Фарги, сомневаясь в его кулинарных талантах, и я промолчала. Неприятное тянущее чувство в желудке скоро сменилось странной дрожью, а потом появилась слабость.
Фарги, щебетавший о какой-то ерунде, вдруг прищурился и замолчал.
— Что происходит? — спросил он.
— Всё в порядке, — попыталась возразить я, но в голове у меня помутилось, в глазах на мгновение потемнело, а потом появилось ощущение, что мою голову стянули железными обручами.
— Это не цесарка, — отрезал он и моментально пересел из своего кресла на подлокотник моего. Он коснулся рукой моего лба, и мне стало лучше. Стоило ему убрать руку, как всё вернулось к тому же. Он взял мою руку, прощупал пульс, потом внимательно посмотрел в глаза, причем его, скорее, интересовало состояние зрачков.
Я порывисто вздохнула и потянулась к горлу. Не то, чтоб мне было трудно дышать, просто не хватало воздуха.
— Плохо.
Фарги поднялся и, подхватив меня на руки, перенёс на диван.
— Может, врача? — пробормотала я.
Как все хронически здоровые люди я боюсь всяких недомоганий. Он покачал головой.
— Скорее, мага.
Он направился к дверям на кухню. Я протестующе замычала, но он только отмахнулся.
Господи, как мне было плохо! По привычке оценив свое состояние, я была вынуждена признать, что у меня ровным счётом ничего не болит, ничего не ноет. Но мне было плохо так, что хотелось громко стонать и звать на помощь. На какое-то мгновение я потеряла сознание, а очнувшись, почувствовала, что моё запястье находится в сильных прохладных пальцах.
Кратегус присел на край дивана и тоже щупал мой пульс. Фарги стоял рядом и мрачно смотрел на него.
— Ну, кудесник, что с ней? — резко спросил он.
Кратегус поднялся. Его ноздри трепетали от ярости.
— Ты знаешь, — обличительным тоном произнёс Фарги. — Мне даже не нужно заглядывать тебе под череп, чтоб понять, что ты знаешь.
