стрельчатыми друзами. С треском лопался камень.
В какой-то момент «кривая напряжения» была пройдена, и вниз обрушилось сразу полкоридора, а камень продолжал трескаться и рваться.
Живые кристаллы могут и планету превратить в облако каменной крошки. Процесс роста легко становится неуправляемым — ведь вода присутствует и в воздухе, и в системах жизнеобеспечения. Да и живые организмы — тоже вода.
Охраняющим подвалы есть теперь, чем заняться. Участок поражения нужно срочно обозначить, деактивировать. Иначе кристаллы сожрут всё, до чего успеют добраться.
Без распыления воды рост кристаллической массы будет символическим, но он будет.
Мы провалились ещё на один этаж вниз, и голофигура эрцога дома Нарья снова вспухла посреди коридора.
Теперь она совершенно окривела, потому что мы успели выставить электромагнитные щиты, искажающие чужие голосигналы.
— Стойте! Остановитесь! — донеслось сразу со всех сторон.
Голос был один, но в стенах вокруг было не меньше десятка трансляторов.
Эрцогу захотелось поговорить? Удивил, ничего не скажешь.
— Безумцы! Даже если найдёте меня, вы не улетите с планеты безнаказанно! Что вам нужно?
Я выстрелил в стену, и количество трансляторов речи уменьшилось сразу на два.
— Зачем вы пришли?
Я вычислил и выбил ещё один динамик.
— Назовите ваши условия! — Намёк был понят, и «голос» голограмме оставили один.
— Арест твой и брательника, — соврал я.
— Пусть твои люди останутся здесь, а мы поговорим, — предложила голограмма. — Ты спустишься на два этажа вниз, в лифте и без оружия.
— Два этажа мы и сами прокопаем.
— Но вы не сумеете покинуть Тэрру. У Алвидаара есть третья линия защиты. Это приливно-силовое поле. Слышали про такое? Сверху его пробить несложно, но стартовать оно вам не даст. Да, вы получите то зачем шли. Но только до прихода наших основных сил. А потом судить будут вас. Вернее, тебя, капитан, или как это там у вас называется? Твоих людей просто перемешают здесь с камнями и грязью, никто не будет возиться с чернью. Если хочешь спасти людей — спускайся. Иначе я закрою купол. Вы в ловушке, имперцы. В этом мире нет ничего безнаказанного.
— Ты врешь, эрцог, — я подал радистам сигнал, рассчитать возможное местонахождение говорящего. — Нет тут никакого третьего купола.
Голограмма хрюкнула, изображая смех, и тут же раздался ужасающий скрежет.
— Давно не включали, — пояснила голограмма. — Сейчас посмотрим, сколько ваших птичек поймает наш купол.
Взрыв на поверхности эхом и стоном докатился до подземелий.
— Передай своим, что стрелять бесполезно, — хихикнул эрцог. — Основные мощности находятся очень глубоко. Пусть бегут, кто сумеет. Через двадцать минут купол будет активирован полностью, и все, кто попал в его сети, останутся здесь.
Я быстро написал сообщение Келли, и он кинул мне характеристики.
Такая дрянь, о которой говорил эрцог, существовала. Она была у нас на вооружении ещё во времена хаттской войны. Бесполезное против современной атаки сверху, приливно-силовое поле вполне могло не выпустить шлюпки с планеты.
Почти тут же мне достучались с поверхности, кинув сводку той какофонии, что началась в небе. Видимо, эрцог велел отключить радиоподавление, чтобы мы смогли пообщаться с теми, кто на поверхности.
На грунте был хаос и ураган. Приливные силы прижимали шлюпки к земле. Нарастали они волнами, расшвыривая и наши судёнышки, и эскеперы. Жалеть своих эрцог не собирался.
— Хэдова бездна, — выругался я. — Выключай свою тупую машину. Давай поговорим об условиях твоей сдачи. И братца своего тащи.
— Иди по коридору до конца, там лифт, капитан. Один. Без оружия. Если сканеры покажут оружие, я закрою купол и говорить мы не будем.
Голограмма опала, и я посмотрел на браслет.
Я не знал, отключил ли эрцог свой купол — новая буря в эфире оборвала связь с поверхностью.
Я не верил ему. Но понимал, что бурить будет дольше. И мы можем просто не успеть.
12 часов 7 минут
Обернулся к Келли, как к старшему.
— Командование наземной частью операции на время моего отсутствия берёшь на себя ты. Продолжайте бурить до подвалов. Если связь со мной пропадет, значит, миром не вышло. Срочно поднимайтесь и возвращайтесь на «Персефону». Приказ понятен?
— Ну, так чё тут не понимать, — насупился Келли.
На лице у него было написано всё, что он про меня сейчас думал. Что надо бурить, а не договариваться. Что я так и не научился субординации, и не дело капитану самому лезть в переговоры с больными на голову экзотами. С экзотами надо вообще сначала стрелять, а потом разговаривать.
Я вздохнул и покачал головой:
— Исполняйте, капитан Келли.
И быстрыми шагами двинулся к лифту.
Келли сделает. Выпнет и Роса, и Дерена. Ничего. Если я один тут останусь на милость генерала Дегира — это тоже вариант. Может, Локьё потом вытащит.
В стене глухо заворчало, отошла вбок фальшивая панель, и я увидел лифт. Старинный, судя по скрипящему механизму, внутри отделанный шелком и драгоценностями.
— Кэп, не верьте ему, — предупредил Дерен. — Он не способен договариваться.
Я кивнул, снял спецбраслет и, зажав его в кулаке, шагнул в лифт.
Выбора не было. Времени на то, что предлагал Келли, тоже не оставалось. Или я переиграю эрцога, или…
Но где Агескел, Хэд его раздери?
12 часов 9 минут
Если бы я шёл на встречу с эрцогом Нарья в какой-то обычный день, в форме или гражданском костюме, я выстраивал бы иллюзии нашей встречи, и каждая моя внутренняя химера порождала бы следующую.
Но я устал. Отупел от крови и вообще ни о чём не думал.
Несмотря на двойную защиту — дезактиватор и боевой костюм, на зубах скрипела пыль.
Нагревшийся гэт оттягивал руки, его магнитная балансировка, завязанная на излучение защиты, съехала куда-то в область шеи, и сбившийся поисковый импульс колол мне кожу всё навязчивей.
Будь у меня третья рука, я начал бы чесаться, как шелудивая собака. А будь ещё одни мозги — может, и думал бы. Но я не думал.
О чем, если выбора нет?
У нас оставалось на всё про всё минут сорок, не больше. Это вместе со стартом.
Мы не выроем за это время эрцога и его брата. Нужно было искать другое решение.
Кусок коридора был перегорожен силовыми щитами, за ними пряталась охрана в тяжёлых доспехах класса «земля-космос».
Испугались. Смешно. Земли нет, но есть доспехи класса «земля»…
У мерцающего контура я отбросил гэт в сторону распластавшейся по стенам охраны.
Контур завизжал, и я отцепил импульсник, потом кластер с кумулятивными зарядами. Потом перевёл защиту доспеха на минимум, и контур смолк.
Машинный мозг посчитал, что повышенный электромагнитный фон теперь не мощнее, чем устройство для связи. Но активировать доспех полностью он мне, скорее всего, не даст. Наводка возникнет.
Перешагнул через условный порог — струившуюся по камням синюю жилку силового щита — и увидел эрцога.
Я много раз видел его на голо, но личного впечатления это не испортило. Некуда было портить.
Есть лица некрасивые, изуродованные людьми или природой, а есть — уродливые по своей сути. Физиономия Энселя Айктииана относилась к последнему типу.
У него было не просто некрасивое лицо — оно вызывало желудочный спазм. Да и пахло в этом, отгороженном щитами конце коридора, не самым приятным образом.
Дезактиватор отреагировал и что-то впрыснул мне в кровь. Шея зачесалась уже нестерпимо. Хэммет та мае!
Помещение было обставлено так скудно, что было понятно — охрана просто отгородила щитами кусок коридора.
Я огляделся. Эрцог был один, без братца.
Он рассматривал меня, опираясь на воздушное кресло, из тех двух, что зависли над необработанным каменным полом.
История сорок четвертая. Мясорубка (окончание)
Мне казалось, что я весь покрыт слоем пыли — мы много и разнообразно долбили и взрывали камень.
Это было иллюзией. Даже когда я снял шлем, чтобы идти на встречу с эрцогом, лицо уберегала от пыли домагнитка.
А вот физиономия кровавого ублюдка стала серой, когда он меня увидел. И совсем не от пыли.
Эрцог смотрел на меня и мрачнел всё сильнее. Не думаю, что я был особенно страшный или сильно в крови его подданных.
Эрцог не ожидал, что нападение окажется не провокацией, а самой настоящей охотой за головами? С оружием, применение которого строго запрещено мораториями и не используется при захвате планет? Плохо представлял себе войну изнутри?
Я знал, что война между Содружеством и Империей в умах чиновников никогда не была настоящим побоищем с пожарами и трупами.
Чиновникам казалось, что идёт сложная политическая борьба по выдавливанию противника из колонизационных зон. Они словно
