Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 164
85 тысяч человек.
Цифры расстрельных лимитов не являлись окончательными, их можно было увеличить либо уменьшить, но только по согласованию с Москвой. Самочинное увеличение лимита не допускалось. Списки на репрессируемых составлялись на местах. Каждый глава НКВД республики, края, области получил предписание уничтожить твёрдо определённое количество врагов. И, разумеется, отчитаться о выполнении плана.
Приказ содержал полный регламент: сколько расстрелять, какие именно товарищи за это отвечают, какие документы составляются — ордера, протоколы, оперативные материалы и т. д. Приказ предписывал изымать у арестованного: «оружие, боеприпасы, военное снаряжение, взрывчатые вещества, отравляющие и ядовитые вещества, контрреволюционную литературу, драгоценные металлы в монете, слитках и изделиях, иностранную валюту, множительные приборы и переписку».
Историки до сих пор подсчитывают количество казнённых по приказу Ежова от 30 июля 1937 года. Цифры не совпадают на порядки. Вроде бы существует итоговое количество в 390 тысяч расстрелянных и столько же — отправленных в лагеря. Но как могло случиться, что при спущенных из Москвы расстрельных лимитах на 85 тысяч было уничтожено 390 тысяч?
Как же на самом деле работала расстрельная машина Ежова-Сталина?
В этом можно разобраться. По крайней мере, попробовать.
Микояна вызвали к Сталину 15 сентября 1937 года. Согласно журналу посещений, он вошёл в кабинет Хозяина в семь часов вечера и вышел в девять. В это же самое время вошли Ежов и Молотов: они совещались вчетвером.
Микоян свидетельствует: Сталин приказал ему отправиться в Ереван и принять участие в Пленуме КП(б) Армении, зачитать на Пленуме его, Сталина, письмо и завизировать итоговые документы, в том числе расстрельные списки. Сталин сообщил Микояну, что есть решение Политбюро, обязывающее Микояна поехать в Армению.
В структуре органов ВКП(б) Сталин тогда занимал должность одного из секретарей ЦК.
На самом деле Политбюро обычно если и собиралось, то не в полном составе. Часто Сталин лично определял текущую повестку, диктовал своему секретарю Александру Поскрёбышеву готовые решения по тем или иным вопросам. Затем Секретариат подготавливал готовый текст «решения Политбюро». После этого Сталин вызвал к себе членов Политбюро, и они ставили свои подписи на уже готовых решениях.
Так или иначе, но 15 сентября, возможно, в присутствии Ежова и Молотова, Сталин объявил Микояну, что Политбюро (фактически лично Сталин) направляет его, Микояна, в Ереван.
Здесь начинаются расхождения. Микоян пишет, что Сталин поручил ему только зачитать своё письмо. Но существуют протоколы Пленума КП(б) Армении от сентября 1937 года, из которых следует, что его заседания начались 15 сентября, и письмо Сталина зачитал Георгий Маленков. В этот день Микоян ещё находился в Москве. Далее он — предположительно, 16 сентября — отправился в Ереван самолётом либо на поезде. В это время Маленков активно и умело управляет работой Пленума, громит врагов. Помогает ему опытный человек Михаил Литвин, заместитель Ежова, начальник 4-го отдела ГУГБ НКВД. Он привёз с собой в Ереван отряд оперативных работников НКВД — они проводят аресты. К моменту начала Пленума все кандидаты на попадание в 1-ю — расстрельную — категорию уже определены сотрудниками местного НКВД, списки составлены: 500 человек.
Протоколы Пленума свидетельствуют, что Микоян на Пленуме не работал. Его там просто не было. Он появился лишь однажды и пробыл примерно час, 22 сентября, в конце вечернего заседания вышел на трибуну, был встречен бурными аплодисментами, произнёс речь (её текст не сохранился), а потом покинул зал. Когда он произносил речь — в зал вошёл Лаврентий Берия. Микоян очень удивился: его никто не предупредил о присутствии Берии.
Пленум длился с 15 по 23 сентября, Микоян прибыл, предположительно, 16 или 17 сентября; где он был пять дней? Почему не работал на Пленуме? Почему зашёл всего на час в последний момент?
В тот же предпоследний день, 22 сентября, из Еревана в Москву отправляется шифровка, на имя Сталина и Ежова, её содержание таково: лимит по 1-й категории — 500 человек — уже исчерпан, просим разрешить дополнительно расстрелять ещё 700 человек. Подписи: Микоян, Маленков, Литвин.
Получив эту шифровку, Ежов тут же пишет Сталину свою собственную: «Тов. Микоян просит дополнительно расстрелять 700 человек. Предлагаю дополнительно расстрелять 1500 человек».
Сталин своей рукой начертал «За». Потом эту телеграмму от Ежова подписали Молотов, Каганович, Чубарь. Микоян в этот день ещё находится в Ереване.
Двадцать третьего сентября Сталин диктует Поскрёбышеву записку «Об антисоветских элементах в Армении». Наконец 25 сентября Секретариат Сталина оформляет решение Политбюро, от 23–25 сентября, из 10 пунктов, в том числе и по увеличению расстрельного лимита по Армянской ССР.
Выписка из решения Политбюро от 23 сентября — об увеличении лимита для Армянской ССР на полторы тысячи, до общей цифры в две тысячи — направлена Ежову, но при этом почему-то не направлена Микояну, которого вроде бы это непосредственно касалось. То есть Ежов предложил Сталину увеличить лимит по Армении, расстрелять ещё полторы тысячи, и сослался на Микояна. Сталин согласился, подписал, но Микояна не информировал. Что это за странная переписка, что это за сталинская бюрократическая машинерия? В приказе Ежова расстрельный лимит по Армении — 500 человек. Потом «товарищ Микоян просит дополнительно расстрелять 700», а товарищ Ежов тут же предлагает не 700, а полторы тысячи. Итого общее количество — две тысячи. Потом Сталин оперативно оформляет итоговый документ, утверждает вариант Ежова — пятьсот плюс полторы, итого две тысячи. Наконец все бумаги подписывают руководители страны: Молотов, Каганович и прочие. После этого дело сделано.
Микоян выезжает из Еревана в Москву 23 сентября вечером. Опять же, мог на самолёте, с дозаправкой в Ростове, либо поездом.
Что же произошло? Почему Микоян, Маленков и Литвин, находясь в Ереване, попросили расстрелять 700, а Ежов, находясь в Москве, вдруг предложил 1500? И почему Сталин согласился с Ежовым и быстро провёл все решения по центральному аппарату?
Берия, как и Микоян, приехал в Ереван к концу событий; в какой именно день — неизвестно.
Наконец есть ещё одна цифра, названная Микояном, упомянутая в его книге: «Я был вынужден, — прямо сообщает он, — подписать расстрельный список на 300 человек». Но почему именно 300, если даже в изначальном приказе Ежова лимит по 1-й категории для Армении был установлен в 500?
Чистки в Армении не шли ни в какое сравнение с чистками в соседних республиках Кавказа и Закавказья. По лимитам 1-й категории только в Грузии, родной для Сталина, Берии, Орджоникидзе, Енукидзе приказано было расстрелять 2 тысячи, в Азербайджане — 1,5 тысячи. В Дагестане — 500, в Чечено-Ингушетии — 500, в Кабардино-Балкарии — 300.
Скорее всего, они встретились вчетвером: Маленков, Литвин, Берия, Микоян, 22 сентября в Ереване вечером, сразу после того как Микоян приехал и выступил перед людьми. Всех троих, Маленкова, Литвина и Берию, Микоян видел впервые за долгое время. Кто-то из двоих — Маленков либо Литвин — кратко ввёл Микояна в курс событий и предложил список на полторы тысячи человек: дополнительно к изначальному. Микоян на Пленуме не работал. Он отказался согласовывать полторы тысячи, срезал вдвое: до 700. Втроём подписали шифровку: Микоян, Маленков, Литвин. Берия не подписывал, хотя на разговоре, несомненно, присутствовал: иначе зачем приехал?
Берия оперировал совсем другими масштабами: в подведомственном ему регионе только по изначальным лимитам ему надо было казнить 5 тысяч
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 164
