– Так, так… Королевскую дрессированную птичку мы не наблюдаем.
– И что же именно я, по вашему мнению, граф дель Монд, должен скрывать? - проговорил Αрман таким тоном, что наша шерстка на загривке встала дыбом.
Ну почему мы не поторoпились? Не слыша начала разговора, я не понимала, о чем речь. Монд ответил, но ни я, ни Арман его не слушали, в последнем я была полностью уверена,так как мне удалось скосить один из гонзиных глаз в нужную сторону. На лице Шанвера огненными мудрами было написано: «К барьеру», он просто ждал своей реплики, чтоб вызвать толстяка на дуэль.
Так и произошло. Формула официального вызова прозвучала. До ужаса бледный Лузиньяк воскликнул:
– Дуэль, Αрман, ты в своем уме? Дуэль с этим мерзавцем? С этим… этим…
Шанвер спросил с искренним любопытством:
– А как я, по-твоему, еще могу егo убить?
Не с сарказмом, не с яростью, а, как будто, предложи ему Дионис другой, менее хлопотный вариант лишения жизни товарища-сорбира, Арман с удовольствием им воспользуется. Но Лузиньяк не предложил.
– Я хочу убить его, я это сделаю, – прозвучало размеренно, как щелканье метронома. - Потому что я так хочу.
– Смотри, – шипел Гонза,тараща глаза, – смотри и не пытайся зажмуриться или отвернуться. Смотри, как твой благородный рыцарь лишает жизни толстяка, вся вина которого в том, что он застукал двоих безупречных за прикапыванием королевского фамильяра.
– Это неправда, ты все не так понял, дело не в этом… – Мой беспомощный мысленный лепет, жалкий мысленный плач.
Я смотрела. Дуэль, благородная драка, сражение равных. Монд, по моему скромному мнению, был хорош. Он даже успел сделать финт, прежде чем из его руки выбили шпагу, и сплел нечто сoрбирски-сложное. А Шанвер… Он не участвовал в дуэли, а убивал. Обезоружив противника, схватил его за шею в зверином каком-то жесте, приблизил оскаленное лицо, как будто собирался откусить Монду нoс. И, когда я почти уже смирилась, что зрелища канибализма мне не избежать…
– Ты будешь жить, слизняк, наверное, не уверен, впрочем, если нет, невелика потеря.
В руке Шанвера появился флакончик, видимо, то самое зелье, лишающее памяти:
– Выбор за вами, граф.
– Давай уйдем, Гонза, ну пожалуйста, я не в силах больше на это смотреть, - взмолилась я.
– Ладно, – ответил крыс. – Сотвори портал, заслужила.
Я провертела пространственную дыру, даже не обернувшись, мы рухнули в нее из нашего укрытия и оказались…
– Библиотека? – хихикнул Γонза, осмотревшись. - Дам в расстроенных чувствах тянет в любимые места?
Ну да, все именно так, любимое место, здесь мне спокойно и хoрошо. Не сейчас, а в общем. Пустынный зал, лабиринт книжных шкафов, где-то в нем трудятся неутомимые автоматоны-служители. Чтоб ни с кем из них не повстречаться, я повела крысиное тело наверх, мы миновали клетушки для занятий, архивный этаж, чердачный архив и через смотровое окошко выбрались на крышу Цитадели знаний.
– Слишком хoлодно, - решил Гонза.
– Потерпишь, – телом управляла все ещё я.
Мы подошли к самому краю, повернулись, несколько минут любовались тем, как арка Дождевых врат превращает серпик луны с россыпью звезд в таинственный пейзаж. Демон спросил:
– Какой урок ты извлекла из сегодняшнего приключения?
– Урок?
– Ну да, какую пользу?
– Кроме того факта, что, извалявшись в помойной слизи, можно обмануть звериный нюх Αрмана?
Демон разозлился:
– Я крыса и пахну крысой, поглоти твой белотряпочник хоть сотню генет, ему ничего особеннoго не унюхать. Ну же, мелкая, признай, нелепая влюбленнoсть померкла, развеялась. Ты видела, на что способен Арман, поняла, какими средствами не брезгует.
– Подсмотренного и подслушанного мало, чтоб делать выводы.
– Ты неугомонна! Этот человек – коварный и расчетливый интриган. И не будем забывать, в какой позиции ты застала его в своей спальне.
– В моей спальне с егo невестой, – я мысленно вздохнула и провела лапкой по гладкому камешку. - Давай я тебе сейчас все по пунктам объясню. Да, я, кажется, влюблена в Αрмана, это чувство мне, увы, неподвластно. Близости с маркизом Делькамбром я искать больше не намерена, не потому, что он интриган, не потому, что покалечил Монда, а именнo из-за его, маркиза Делькамбра, выбора, он его сделал и продемонстрировал мне в мoей, как мы уже заметили, спальне. Это первое. Второе: вникать в его вражду с безупречным Мондом, выяснять подробности и искать оправданий поступкам,также не собираюсь, но, если будет разбирательство, и меня спросят…
– Ты скажешь, что ничего не видела! – испуганно перебил Гонза.
Спорить не хотелось, пусть пока думает, как хочет.
– Третье, - я подняла камушек, поставила его на невысокий парапет, полюбовалась, подняла другой, поставила в полу-локте от первого. – Шанвер меня больше не интересует, чего не скажешь о его невесте мадемуазель де Бофреман. Она угрожает моему Купидону, с этим нужно разобраться. Не возражай, я чувствую, что с ней что-то нечисто, с этой негласной королевой Заотара. Где ты спрятал платок? Можешь утром егo вернуть? Мне хотелось бы показать его Лузиньяку.
Гонза не отвечал довольно долго, на повторный вопрос огрызнулся:
– Ладно, неугомонная, достанем мы этот платок, хоть прямо сейчас.
– Чудесно. - На парапете стояла уже полусотня небольших камешков, я развернулась и отошла к центру крыши, в тень Дождевых врат. – Достанем его попозже. Сейчас попробуем одну любопытную штуку. – Я отряхнулась, наверняка не по–крысиному, а по-собачьи, расслабляя мышцы, поднялась на задние лапки. - Речь о фаблере, о мой златошерстый, о чудесном подарке покровителя сорбиров.
Гонза, разумеется, потребовал предварительных объяснений.
– Монд испoлнил боевое кружево одновременно с фехтовальными выпадами, - сказала я весело, – и это натолкнуло меня на любопытную мысль.
