назад! Ну да, один пролет отсутствовал. Метра три-четыре, если быть точным. Похоже, мост ремонтировали неоднократно, и когда-то он обладал более надежными перекрытиями, но с недавних пор ситуация изменилась.
— Бяда?! — возмутился с внезапным акцентом один из мужиков. — Бяда в том, что мост это — ня земский и ня княжеский! И дорога эта — не вяликий тракт! Пока ищщо Мостострой приедет!
— То есть мост — ничей? — интересно дело обстоит в Государстве Российском… — А сломался чего?
— Ясно чево! Агафуровы с ентими-вон контрабандщиками борятся! — да что с этим мужиком было не так? Как будто прямиком из девятнадцатого века, да и то — явно не из Сибирских земель. — Агафуровы-то хочут монополию, и товары в Хтонь сами возить, а енти-вон со своими животинками мимо едут! А то, что люди живут по обе стороны реки — то им чисто насрать!
«Контрабандисты» с верблюдами, мулами и лошадьми вместе тут же загомонили, надвинулись на мужика, но у того был поддержка — из тех самых людей, что «по обе стороны реки». Из гомона я понял, что контрабандистами владельцы гужевого транспорта себя не считают, поскольку нет такого Государевого запрета, чтобы в Хтони не торговать, это личная самоуправная инициатива отдельно взятой семьи богатых купцов. Вот такие нечестные способы конкуренции!
Заодно выяснил и причину такого обилия копытно-хвостатого транспорта: в Васюганской Аномалии электричество не работало вообще! А еще — я категоричски офигел от информации о размерах этой самой Аномалии: здешняя Хтонь начиналась чуть ли не за сотню километров отсюда и тянулась толстой такой кишкой едва не до самого Томска! Это сколько она в длину? Тысячи полторы или две кэмэ? Нет, ну на карте видел, но представить относительно местных реалий… Да это почти в два раза длиннее, чем земная Франция! Сибирские масштабы — это просто жесть что такое, особенно после кавказской специфики, где в каждом ауле — свой князь, а что ни гора — то маленький, но гордый народ.
— Так мост нужен или нет? — попытался понять я. — Чего разоряемся?
— Мостострой! Земщина! Агафуровы! — орали местные. — Права! Не обязаны! Оборзели! Вот мы им ужо!
— Ой, да идите вы в сраку! — сказал я и махнул рукой.
Тут работы-то было часа на четыре, даже мне одному. На объезд я потратил бы куда больше времени, а потому — еще раз посмотрел на них, пожал плечами и пошел к фургону — за бердышом.
Рубить бердышом деревья? Почему бы и нет? Тем более — речушка эта никому не принадлежала, кроме Государя, а значит прибрежная полоса и водоохоранная зона — тоже. Речка была небольшой, так что если прикинуть — то пятьдесят метров угодий в обе стороны были ничьими, и никто не обидится, если я высеку несколько обильно растущих тут осинок! Наверное. А если обидится — то пойдет в сраку вместе с этими бестолковыми автомобилистами и верблюжатниками.
Несмотря на осеннюю зябкость, кожанку я снял — махать топором в куртке так себе идея.
— Кузя, найди там буксировочный трос, поможешь мне вязать бревна, — сказал я.
— Есть еще проволока! — тут же откликнулся гоблин.
Всё-таки, что касается поработать руками и соорудить что-то из говна и палок — тут этому мелкому племени равных найдется мало. Откуда у нас вообще моток стальной проволоки — я понятия не имел, ну и не спрашивал. Спустился по склону к самой реке, наметил небольшую рощицу с деревцами подходящих размеров, размахнулся — и погнал. В лесу раздавался топор дровосека! Дровосека-идиота, который использует боевое оружие для утилитарных нужд! Хотя, сучья обрубать оказалось довольно сподручно.
Рыча под нос коммунистическую классику в стиле «Забота у нас такая, забота у нас простая…» я работал от души и с душой. Хорошо быть мной! Сила есть — ума не надо! Двадцать деревьев влегкую были свалены и подготовлены за часа два, в сталинских лагерях мне цены бы не было! Бревна диаметром по пятнадцать-двадцать сантиметров, длиной — шесть-семь, с запасом, я цеплял буксировочным тросом и волочил наверх, к мосту.
Владельцы автомобилей к этому времени в основном разъехались, а вот водители кобыл, мулов и верблюдов напротив — разбили лагерь. У них, похоже, другой дороги не имелось, да и транспорт их был неторопливым, так что всем этим хтоническим контрабандистам проще было дождаться неведомого Мостостроя.
— Бог в помощь! — выкрикнул один из них от костра и отсалютовал мне металлической кружкой с чем-то явно алкогольным и горячим.
Они и не собирались мне помогать, укутались в непромокаемые плащи, шарфы, шапки и какое-то тряпье, привязали животных и устроились вокруг огня со всеми удобствами. А я и не собирался просить их о помощи. Нет, дело было не в презрении к их промыслу: чем я был лучше? Просто я слишком хорошо знал этот тип личностей. С такими вместе работать — себя дороже. Они всегда знают всё лучше всех, только ничего не делают. Мостостроение, вирусология, медицина, образование, государственное управление, семейная жизнь… Трендят и ругаются, и пытаются напрячься поменьше, а других напрячь — побольше. Для торговца из разряда «купить подешевле, продать подороже» эти качества может и неплохие, но для того, чтобы работать рядом со мной — вредные для здоровья, ибо убью нахрен.
Так что я пропыхтел, глядя на их набитые едой щеки и полные выпивки кружки:
— Приятного вам гепатита! — и потащил бревно дальше.
* * *
Я почти закончил скручивать проволокой первый поддон-плот-щит из бревен, когда на той стороне реки сквозь вечерние сумерки пробился сначала яркий свет аж четырех фар, а потом послышался негромкий шум мощного электромотора и шелест шин по дороге. К самому мосту выехал внушительный грузовик с оранжевой мигалкой на крыше и оранжевой же ширкоой полосой вдоль борта. На полосе хорошо виднелись белые цифры 420
— Мостострой! — возбудились псевдо-контрабандисты. — Щас дело пойдет!
А до этого, значит, я тут восточные танцы танцевал? Да работы на час оставалось, ёлки! Что там за Мостострой-то в конце концов такой?
— Однако, орк делает мост! Гля, мужики! — прогудел гулкий, как из бочки бас. — Так-то справно у него выходит!
— Однако, черный урук строит, а не ломает! — откликнулся еще один хриплый бас. — Толково!
— Эй, урук! Помощь надо? Так-то у нас скобы есть, кувалды…
Это были три огромных синих клыкастых тролля — в оранжевых касках, оранжевых же
