автобуса и стала его обходить сзади и выскочила на дорогу, как раз под колеса «Ягуара», идущего в обратном направлении. Она была сильно изувечена, ребенок родился мертвым…
Мне поручили защиту водителя. В суде были жаркие споры. Шоферу предъявили обвинение в неосторожной езде. Неофициальный комитет выставил несколько свидетелей обвинения, но у меня тоже подобрались толковые очевидцы. Была одна такая женщина средних лет, не помню ее имени, спокойная, уравновешенная. Она находилась как раз позади автобуса. Абсолютно надежный вид свидетеля.
Кроме нее был еще один полицейский, на глазах которого произошла авария. Великолепно его помню. Он в то время возвращался с дежурства, несколько туповатый, медлительный, но наделенный необыкновенной наблюдательностью. Незаменимый регулировщик уличного движения.
Роджер вкрадчиво спросил:
— Вы, часом, не помните его имени?
— Как же, сейчас я все прекрасно помню. Аткинсон. За несколько недель до моего ухода из Лигейта, его тоже куда-то перевели, вроде бы в Тоттинг…
Джексон внезапно замолчал.
Роджер поднялся со стула. В его жизни бывали такие моменты, когда он был не в силах справиться с охватившим его волнением. Сейчас было то же самое.
Да, налицо имелись общие факторы, касавшиеся всех троих, в том числе и Аткинсона. Имя, описание наружности, и то, что его перевели из Лигейта в Тоттинг, не оставляло сомнения, что речь идет об убитом сержанте. Роджер почти мог представить себе данную картину: молодая женщина, «Ягуар», визг тормозов и крик пострадавшей, вопли женщин, солидный полицейский, не менее солидная и внушающая доверие мисс Брэй, а позднее Джексон, представляющий защиту в своей напористой и убедительной манере, и миссис Китт, излагающая мнение о необоснованных претензиях обвинения.
— Этот оргкомитет, или как вы его там называли, вы не помните его членов? — спросил Роджер.
— Пожалуй, нет, — покачал головой Джексон после минутного размышления. — Смутно вспоминаю их представителей с виду, но в смысле имен могу сообщить лишь одно. Впрочем, остальные можно выяснить из протокола.
— Ну, а кто этот один?
— Священник, который до сих пор не может успокоиться и без конца толчет воду в ступе по поводу автомобильных катастроф. Газеты его именуют «пастором Питом». Это тот самый Пит, о котором вчера вечером говорила Розмари. Он приходил к нам несколько недель назад и…
Он умолк на полуслове, потом еле слышно прошептал:
— Не может быть…
— Думаю, что стоит съездить познакомиться с пастором Питом, — необыкновенно вкрадчиво сказал Роджер, — вы же тем временем займетесь данным рапортом.
— Вест, мне просто необходимо навестить мать Розмари. — Джексона, видимо, самого разбирало желание поговорить со священником. — Нет, я не могу задерживаться, но если я выеду немедленно, то доберусь до нее в половине девятого и сумею к полуночи возвратиться назад. Скажите, могу ли я утром вручить вам требуемый материал.
— Да, — сказал Роджер, — но, если вы внезапно припомните какую-нибудь важную подробность, немедленно звоните мне по телефону в Ярд или домой. Ведь я вам дал свой домашний телефон, не так ли?
— Я его куда-то засунул. — Джексон начал лихорадочно рыться в бумажнике, — ага, вот он. Вест, — тут он отвернулся, и Роджер понял, что ему с большим трудом удается сдержать рыдания, — нет никакого прока вас теребить. Ведь я прекрасно знаю, что вы и без того сделаете все, что в человеческих возможностях.
Джексон вскоре отправился на машине «Бейли». Следом за ним ехала полицейская машина, все посты на шоссе к Оксфорду были оповещены.
После отъезда Джексона, Роджер позвонил в полицейское управление Лигейта. Конноли не оказалось на месте, но расторопный дежурный обещал немедленно разыскать все материалы о деятельности оргкомитета и об уголовном преследовании шофера «Ягуара». Правда, он не обещал это сделать быстро, поскольку нужно было связаться с клерком из суда.
— Ладно, но не тяните, — попросил Роджер, — возможно, это весьма существенно. Кстати, вы слышали о дальнейшей деятельности оргкомитета?
— Вскоре после того дела, о котором вы спрашиваете, он распался. Единственное полезное дело, сделанное этим комитетом, — это установление «транспортного островка» около того опасного перекрестка. Я сам сравнительно недавно в этом управлении, поэтому знаю данную историю больше по наслышке, а не по личным наблюдениям. Но имена и адреса я сумею для вас раздобыть. Во главе этого комитета стоял пастор Пит. Он был его председателем, и секретарем, и всем, чем угодно.
В течение последующего времени Роджер много прочел о пасторе Пите, или преподобном Питере Вейте.
Это был сравнительно молодой человек, лет тридцати с небольшим, руководитель небольшой секты. Слово «преподобный» добавлялось к его имени скорее как дань уважения к его заслугам, а не как духовное звание. Его имя Вейт, т. е. «ожидающий», можно было назвать иронией судьбы, поскольку более кипучей и бурной деятельности вряд ли можно было себе вообразить. Все данные о нем сводились примерно к одному и тому же. Он был красив, образован, хорошо воспитан, наделен даром красноречия, прославился активностью в общественных комитетах и бойскаутских организациях. Ни одного дурного слова в его адрес не было сказано. По правде сказать, он был невероятно популярен, если бы не одна досадная слабость: его фанатическая ненависть к виновникам дорожных катастроф.
Транспортные аварии, заявлял он, были обыкновенными убийствами и именно так их и следует расценивать.
Церковь, к которой он принадлежал, имела всего лишь несколько отделений, одно из них в Лигейте, другое — в Тоттинге. Он являлся настоятелем в Тоттинге уже три года.
Жил он в одном из больших домов, выходящих на Филдз, причем этот дом, как и все соседние, был поделен на множество квартир. Часть своей квартиры пастор отвел для проведения митингов Компании по борьбе с дорожными катастрофами. Здесь он печатал свои листовки и плакаты, писал письма, вроде того, которое получила Розмари Джексон, прежде чем он к ней зашел. Совпадение?
Роджер добрался до дома священника немногим позднее 7 часов. У него было почти «грозное» настроение. Как раз перед самым его выездом из Ярда, поступило сообщение о состоянии здоровья Чартворда. Надежды почти не было… Роджер всегда понимал, какое огромное значение имеет Чартворд для работы Департамента уголовных расследований, но все же не представлял его в полной мере.
Именно поэтому болезнь Чартворда так сильно переживалась всеми офицерами, да и рядовым составом Ярда, который прослужил уже порядочное время.
Что касается Роджера, то у него не проходило подавленное состояние.
Он предупредил полицию Тоттинга, что выезжает, и встретился с констеблем Дэвисом на углу, как было условлено, недалеко от того места, где погиб Аткинсон. Дэвис прибыл вместе с сержантом, который
