свою вину в убийстве Кевина Мириса?
— Да, признаю, — отозвалась Лорена.
На вид женщина была спокойна, но ее волнение выдавали мелко трясущиееся руки.
— Почему вы сразу не признались в содеянном? Зачем было пытаться отсрочить неизбежное? Вы же видели, что это дело в приоритете у управы, — задал вопрос сыскарь.
— Потому что всегда оставался шанс, что вы этого не узнаете, — отвернувшись пояснила госпожа Ивье. — К тому же я выиграла время, чтобы привести свои дела в порядок. Подготовиться к возможному исходу. И как понимаете, мое положение и влияние достаточно высоки, чтобы рассчитывать на некоторое смягчение приговора.
— Это уже будет решать судебник, — отозвался Ромас. — Что же, госпожа Ивье. Вы задержаны в связи с обвинением в убийстве Кевина Мириса. Ввиду вашего признания вины не имеет смысла сообщать вам о праве хранения молчания.
Госпожа Ивье лишь отмахнулась рукой.
— О, я прекрасно осведомлена о собственных правах. Думаю даже больше, чем вы. Делайте, что должно.
Ромас надел на несопротивляющуюся Лорену наручники и мы вышли из дома, сев в ожидавший нас экипаж и направились в управу. Наше эффектное появление произвело фурор разворошенного улья и новость к вечеру облетела всю Морану. Законники слетелись к управе, словно мухи к свежей коровьей лепешке. Госпожа Ивье имела возможность нанять их всех и тем самым утопить управу в бумажной волоките. Тем не менее, она выбрала лишь одного, который был способен выбить для нее наиболее мягкие условия приговора и даже не попыталась отрицать свою вину.
— Неужели все так закончилось? — невольно задала вопрос.
В ответ Ромас лишь задумчиво пожал плечами.
Глава 35
Когда я вернулась домой, в холле столкнулась с сидевшим на диванчике дядей Тодом, ремонтирующим отвалившуюся ножку от табурета. Я в очередной раз отметила, что мужчина был трезв и выглядел намного лучше, чем было при наших первых встречах.
— Светлого дня, — поздоровалась с мужчиной, — а вы все трудитесь.
— Светлого дня, Мира, — тепло улыбнулся он, — да, а куда деваться. Руки работают и голова не болит.
— Вы выглядите очень свежо, это вам на пользу, — позволила себе осторожно заметить.
— Да, спасибо. Знаешь, я и ощущаю себя по-другому. Это сложно объяснить. Но когда я в первые разы просыпался и находил возле себя то оставленные пироги, то питье, мне было приятно. После того, как я остался без своих девочек, я не думал, что кому-то могу быть нужен. И кто-то может волноваться обо мне и заботиться. И от этого становилось неловко. Как я могу своим видом причинять беспокойство? С трудом, но у меня получилось взять себя в руки. А сейчас приходится и занимать делом, чтобы не было соблазна вернуться в горячительному. Хотя я и сейчас до конца не уверен, что справился, — неожиданно признался мужчина.
— Я рада. И верю, что все у вас получится, — позволила себе поддержать мужчину. — Кстати, не зайдете ко мне посмотреть расшатавшуюся створку на окне? Она не мешает, но становится холоднее и когда сильный ветер начинает завывать.
— Отчего не посмотреть, обязательно позже зайду и отлажу, — кивнул мужчина, поправляя крепление.
Я поднялась к себе и устроилась за столом, вновь занявшись прибором. Когда спустя некоторое время раздался стук в дверь, я поспешила открыть, ожидая увидеть дядю Тода. Но меня посетил тот, кого я меньше всего ожидала увидеть. У меня все замерло внутри и я с опозданием попыталась захлопнуть дверь, но вовремя поставленная в дверной проем нога помешала моему иллюзорному спасению.
— Ну здравствуй, маленькая неблагодарная дрянь, — отец проворно шагнул в комнату. — Что, думала тебя никто не найдет? Ты слишком плохо меня знаешь. Особенно в состоянии гнева.
— Отец, не надо, — я в с нарастающим страхом шарахнулась вглубь комнаты, увеличивая между нами дистанцию.
— Не надо было сбегать из дома и перечить моей воле! — повысил голос и шагнул ближе разгневанный родитель. — Ты хоть знаешь, сколько мне стоило найти тебя? Пришлось обратиться к магу и следить за Микором. Я знал, что ты не сможешь устоять и напишешь ему. Ну ничего, этот поганец ответит за то, что посмел соврать, когда я спрашивал о том, не знает ли он куда ты подевалась.
— Нет! Пожалуйста, не трогай Микора, — испугалась я за брата.
— Раньше надо было об этом думать! Твоя мать уже понесла наказание за то, что не смогла воспитать тебя должным образом. Это все ваши проклятые корни! Ни капли почтения и уважения. В моей семье слово отца всегда было законом, и никто не смел проявлять непослушание. На что ты вообще рассчитывала? — отец распалялся все больше.
— На то, что смогу жить собственной жизнью и сама ей распоряжаться, — прошептала ответ. — А не выходить замуж за годящегося мне в отцы мужчину и бояться сказать слово, чтобы не получить оплеуху.
— Маленькая, неблагодарная дрянь! — зашипел отец, больно схватив меня за руку. — Да господин Кавор очень уважаемый человек! Ты долна была быть безмерно счастлива, что он обратил на тебя свое внимание. Я и рассчитывать не мог на такой удачный исход! Ты хоть представляешь, как он может поспособствовать развитию моих дел? Между прочим, ты жила всю жизнь и ни в чем не нуждаясь, на деньги, которые я зарабатывал. Как и твоя безвольная мать, и Микор. А сейчас пришло время помочь благосостоянию семьи. Тем более от тебя всего лишь требуется стать женой уважаемого и очень богатого человека. Да ты должна благодарить меня за устройство твоей судьбы подобным образом!
Я, понимая что терять мне нечего, впервые позволила повысить голос на отца, в попытке достучаться до него.
— Мне не за что быть благодарной! Как ты не понимаешь, что это не то, чего я хочу! Дай мне прожить собственную жизнь, какую я сама выберу. Как можно в угоду своим интересам и кошельку растаптывать мечты и желания собственной дочери! Неужели в тебе нет ни капли любви ко мне?
— Ты моя плоть и кровь, — взревел отец, стискивая на моей руке пальцы. — И я вправе распоряжаться твоей жизнью так, как посчитаю нужным! Поэтому ты вернешься в Легоду и выйдешь замуж за господина Кавора. При этом сияя улыбкой и показывая ему вселенское счастье по этому поводу. И не дай тебе Всевышний попытаться что-то испортить или проявить малейшее недовольство или показывая свой дурной характер!
Я стояла и в ужасе смотрела на отца, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Стоит мне расплакаться, как он поймет, что сломал меня и я подчинюсь его воле. Внезапно распахнулась неплотно прикрытая дверь и раздался громкий требовательный
