всепоглощающем, грязном поцелуе, от которого я извиваюсь на прилавке.
Подводя меня прямо к краю, он прижимается ближе, гарантируя, что я тоже почувствую, насколько отчаянно он этого хочет.
— Николас, — стону я, откидывая голову назад, когда он идеально прижимает свой твердый член к моему клитору. Его губы целуют мое горло, прежде чем он возвращается обратно, покусывая и посасывая мою чувствительную кожу. — Пожалуйста. Еще.
— Я люблю, когда ты умоляешь. Скажи мне, что тебе нужно, Ангел.
— Ты. Ты нужен мне, — выдыхаю я, когда его бедра продолжают двигаться с головокружительной скоростью.
— Более конкретно. Мои пальцы? Мой рот? Мой член?
— Да, да. Все они. Я хочу всего этого, Николас. Всего тебя.
— Ты мокрый для меня?
Он проводит пальцами по моим бедрам, сжимая мягкую ткань моих леггинсов.
— Ты знаешь, что я такая, — стону я, когда он начинает вести их туда, где они мне нужны больше всего.
— Я думаю, мне нужны доказательства. Затем я собираюсь засунуть свои пальцы глубоко в тебя, и ты кончишь прямо здесь, на прилавке, так что в следующий раз, когда я буду готовить тебе еду, я буду помнить, как ты кончаешь.
— Боже.
— Затем я собираюсь уложить тебя и есть так, как будто ты мое любимое блюдо, пока ты не будешь выкрикивать мое имя.
— Да.
— А потом, когда твои ноги задрожат, а твоя киска больше не выдержит, я собираюсь трахать тебя красиво и медленно, точно так же, как я делал в душе, пока ты не начнешь умолять меня о следующем оргазме, отчаянно желая, чтобы я подтолкнул тебя к краю.
— Почему ты все еще говоришь, дьявольский мальчик? Действия говорят громче.
— Чертовски люблю, когда ты отчаянно нуждаешься во мне.
— Всегда. А теперь сделай что-нибудь, пожалуйста.
— Что случилось с моим милым, невинным ангелом?
— Ты развратил ее и перетянул на темную сторону, — стону я, когда он засовывает пальцы за пояс моих леггинсов и стаскивает их с моей задницы.
— Черт возьми, да, я это сделал. И я собираюсь сделать это снова.
Мои кеды падают на пол за секунду до того, как леггинсы и трусики стягиваются с моих лодыжек и сбрасываются.
— Раздвинь для меня ноги, К
расавица. Дай мне увидеть тебя.
Жар разливается по моей шее, заливая щеки.
Я бесстыдно раздвигаю бедра и задираю низ толстовки, позволяя ему увидеть, как сильно он мне нужен.
— Я принадлежу тебе, Ангел. Черт возьми, владей каждым моим дюймом.
Его предыдущий план, кажется, вылетает из окна, когда он раздвигает мои бедра еще шире и опускается передо мной на колени.
Зарываясь носом в мои складки, он вдыхает меня. Смущение захлестывает меня, и я пытаюсь поджать ноги, но он мне не позволяет.
— Моя. Вся, блядь, моя.
— Николас, — кричу я, когда он втягивает мой клитор в рот, нежно задевая его зубами, и я падаю обратно на стойку.
— Громче, — требует он, прежде чем облизать меня по всей длине. — Я хочу, чтобы каждый ублюдок в мире знал, что ты моя.
— Да, да, — кричу я, когда он погружает в меня два толстых пальца, изгибая их именно так, как мне нравится, в то время как его язык ласкает мой клитор.
Всего за несколько минут он разрушает меня, и я выкрикиваю его имя, разбиваясь вдребезги на его столешнице. Моя спина выгибается дугой, а пальцы впиваются в его волосы, пока я не уверена, что собираюсь вырвать их начисто, но он даже не пытается остановить меня.
— Ты чертовски нужна мне, Ангел, — рычит он, отстраняясь и вытирая блестящий рот тыльной стороной ладони.
Он встает, его движения быстрее, чем были всю неделю, но это недостаточно плавно, чтобы заставить меня забыть.
— Ты в порядке—
— Идеально, прекрасно. Теперь делай, как тебе сказано, и возьми мой член, как хорошая девочка.
Его хватка на моих бедрах оставляет синяки, когда он стаскивает меня со стойки, но я бы не хотела, чтобы было по-другому. В ту секунду, когда он ставит меня на ноги, он оттягивает мою задницу назад и немедленно скользит в меня.
Толчки от моего оргазма пробегают по всему телу, когда он толкается так глубоко, как только может.
— Чертовски зависим от тебя, Калли. Ты для меня все. Все.
— То же самое, — выдыхаю я. — Я люблю тебя, Николас. Я так сильно тебя люблю.
— Я никогда не устану это слышать.
Каждое движение его члена зажигает что-то внутри меня, пока мои ноги больше не чувствуют, что они меня держат. Но хватка Деймона на моих бедрах никогда не ослабевает, удерживая меня именно там, где он хочет, доводя мое тело до совершенства и давая нам обоим то, в чем мы так отчаянно нуждаемся.
— Чертовски люблю эту толстовку. На всей твоей одежде должно быть мое имя, чтобы все знали, кому ты принадлежишь.
— Большинство парней обходятся кольцом, — выпаливаю я, сразу чувствуя себя идиоткой. Я виню свои гормоны и эндорфины, разливающиеся по моему телу, в том, что у меня развязаны губы.
— Теперь у меня есть идея. Каллиста Деймос. Мой собственный ангел.
Его хватка на моих бедрах усиливается, посылая жгучую боль по моему телу, которая смешивается с болью и толкает меня на край пропасти.
— Черт, черт, Калли. Чееерт, — стонет Деймон, когда его член дергается глубоко внутри меня, наполняя меня своей спермой.
— Я беременна.
21
ДЕЙМОН
Все мое тело покалывает от силы моего оргазма, когда я снова толкаю бедра вперед, отмечая Калли как свою внутри, точно так же, как я жажду этого снаружи.
Образы того, как она стояла в душе все эти недели назад, изрисованная моей кровью, всплывают в моей голове, не давая моему члену размягчиться так быстро, как это было бы обычно.
Но по мере того, как кайф от моего освобождения начинает спадать, те два слова, которые только что сорвались с ее губ, начинают фиксироваться в моем мозгу.
На моих губах появляется улыбка, прежде чем вырваться смеху.
— Я знаю, что это было хорошо, Ангел. Но я думаю, что это может быть излишним.
Отступая назад, я неохотно выхожу из нее и разворачиваю к себе, отчаянно желая заглянуть ей в глаза.
Но в ту секунду, когда я это делаю, на мои плечи ложится груз, которого я не ожидал.
— Ч-что с-с-случилось? — Я заикаюсь, паника быстро разливается по всему телу, превращая мою кровь в лед.
Она втягивает нижнюю губу в рот, когда тянется ко мне, ее руки скользят вниз по моим предплечьям, пока ее пальцы не переплетаются с моими.
— Это была не шутка, — признается она.
Мои глаза сужаются, голова продолжает кружиться. Туман моего интенсивного освобождения все еще мешает моему мозгу нормально функционировать. Но когда моя кровь снова начинает двигаться на север, мои
