Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
я, приятель, сед,
И волчью вашу я давно натуру знаю;
А потому обычай мой:
С волками иначе не делать мировой,
Как снявши шкуру с них долой».
И тут же выпустил на Волка гончих стаю.
— Ба, да это же про французов! — кричат офицеры. — Про нашего главнокомандующего, Михайлу Илларионовича. Он — ловчий. Слышали: «сед». Так это же наш фельдмаршал!
Схватили офицеры газетку, помчались к Кутузову:
— Батюшка, Михаила Илларионович! Басенка тут, в газете, про вашу светлость.
Взял Кутузов газету, не торопясь прочитал.
— Дельная басенка, дельная. Ты смотри — мастак Крылов, стихотворец. Только в сей басне один изъян.
— Нет изъяна! — кричат офицеры. — Все тут доподлинно верно.
— Вот и не все, — ответил Кутузов. — Про главное тут забыто.
Смутились офицеры.
— Главное в том, — произнес фельдмаршал, — что не ловчий выпустил гончих стаю. Мститель сам по себе поднялся.
Глава шестая
ПОСЛЕДНИЙ КРИК НАПОЛЕОНА
Рама
Солдат Жорж Мишле шел в Россию с большой охотой: «Россия страна богатая. Немало добра домой привезу». Да что там Мишле, все солдаты в такое верили. Самим императором это обещано.
Стал Мишле припасать богатства. В Смоленске — шубу из горностая. В Вязьме достал дорогие подсвечники. В Гжатске — ковер из памирской шерсти. В Москве в каком-то большом соборе похитил икону в серебряной раме.
Доволен Мишле. Взял бы еще, да тяжесть и так большая. «Ну, — рассуждает Мишле, — теперь пусть русские просят мира. Готов я домой к отбытию».
А русские мира не просят. Что ни день, то французам все хуже и хуже. Лютым местом стала для них Москва.
И вот покатились французы. Дай бог унести из России ноги!
Поспешно стал собираться Мишле. Вещи свои пакует. Ковер из памирской шерсти — в мешок, в ранец солдатский — подсвечники, шубу — поверх мундира. А раму куда? Раму надел на шею. Торчит из нее мародера лицо, словно лицо святого.
Гонят французов русские. Армия бьет. Партизаны в лесах встречают. У дорог стерегут крестьяне.
Быстрым маршем идут французы. Потеет Мишле. Унести такое добро силы нужны немалые. Ранец плечи ему натирает. Рама тяжелая — полпуда в ней серебра, голову низко к дороге клонит. Шуба длинная, полы волочатся — трудно в такой идти.
Отступает французская армия. Неустанно тревожат ее казаки. Кутузов в боях добивает.
Все больше и больше отставших среди французов. Плетется, как тень, Мишле. Отстает от своих солдат. Силы его покидают. Нужно с добром расставаться.
Дошли до Гжатска. Тут, когда наступали, Мишле раздобыл ковер. Кинул ковер.
Дошли до Вязьмы. Тут достал дорогие подсвечники. Глянул на них. Вытер слезу. Бросил подсвечники.
Дошли до Смоленска — расстался с шубой.
Расстается с вещами Мишле. Жалко до слез добытого. Плачет Мишле. Ружье незаметно бросил, ранец откинул. Однако раму упорно тащит.
— Да брось ты проклятую раму! — кричат упрямцу товарищи.
И рад бы, да не может бросить Мишле. Не в силах Мишле расстаться. Ему богатства же были обещаны. Он, может, в Россию специально шел ради этой серебряной рамы.
Оставили вовсе солдата силы.
Отстал за Смоленском Мишле. Отстал, отбился и помер в дороге.
Лежит в придорожной канаве рама. Торчит из нее мародера лицо, словно лицо святого.
Ружье
Штабной офицер Хитаров, докладывая Кутузову о действиях русской армии, всегда преувеличивал наши успехи.
— Сегодня, ваша светлость, столько-то французских солдат побито. (А побито в два раза меньше.)
— При таком-то деле, ваша светлость, столько-то взято в плен. (А взято дай бог половина.)
Заметил это Кутузов и как-то:
— Выходит, голубчик, мы с одной Бонапартовой армией справились. Почитай, взялись за другую?!
Смутился Хитаров, сбавил свой пыл. Однако прошло какое-то время, и опять за то же:
— Сегодня столько-то пушек у французов отбито. (А их вовсе в этот день не отбито.)
— А партизаны доносят, что три знамени взято в плен. (И тоже, шельмец, придумал.)
Разозлился Кутузов:
— Да как ты, голубчик, смеешь доносить мне, прости старика, столь беспардонную ложь!
И тут-то Хитаров признался:
— Не могу я, ваша светлость! Оно же хочется, чтобы скорее. Чувства во мне говорят патриотические.
Подивился Кутузов:
— Скорее? — Подумал. Позвал адъютанта: — Подай-ка ружье. — Опять повернулся к Хитарову: — А знаешь ли что, голубчик? Чтобы было оно быстрее — на, получай ружье и ступай-ка в маршевый полк немедля. — И тут же отдал приказ об этом.
Нагайка
Кутузов никогда не расставался с казацкой нагайкой. Висела она у него через плечо, без всякого дела. Коня не стегал, руку на солдат не поднимал. Зачем же тогда нагайка?
Спросит об этом кто-нибудь у Кутузова.
— Пусть повисит, голубчик, пусть, — ответит Кутузов. — Даст бог, дело и ей найдется.
Наступили холода. По-разному одеты в частях солдаты. Там, где интенданты и офицеры заботливы, полки и роты в тепле. Там, где офицеры и интенданты с ленцой, мерзнут, бедуют солдаты.
Как-то приехал Кутузов в полк, где офицеры как раз ленивые. Пошел фельдмаршал по ротам. Явился в одну: одежонка солдатская — старь, башмаки ни разу не чинены, форма к зиме не завезена. Посетил Кутузов вторую роту. И в этой роте все точь-в-точь как и в первой. То же самое в третьей роте.
Вернулся Кутузов в. полковую избу, собрал, офицеров:
— Как живете, господа офицеры?
— Бог милует.
— Как службу несете?
— Стараемся.
— Не холодно вам, господа офицеры?
— Согреты вашим присутствием, — льстиво отвечают ему офицеры.
Усмехнулся Кутузов. Видит, перед ним не только ленивцы, но и хитрецы к тому же отменные. Кряхтя, начинает снимать нагайку.
— Так, так… Ну а солдаты чем же согреты?!
— Победами, ваша светлость! — гаркнули офицеры.
Кутузов остановился, глянул на офицеров. И вдруг передумал, снова надел нагайку. Находчивость офицеров поразила фельдмаршала. Решился виновных простить.
— Виновны, — признались теперь офицеры, все еще с опаской поглядывая на нагайку. — Будет исполнено.
— Ладно, ступайте, — сказал Кутузов. А сам подумал: «А все же хорошо, что нагайка висит. Гляжу, она и без дела инструмент небесполезный».
Рукавички
В русскую армию в виде пожертвований от населения стали поступать теплые вещи. Раскрывали в гренадерском полку посылку: три пары валяных сапог, шапка-ушанка, шапка крестьянская — малахай, поддевка, еще раз поддевка, портянок суконных, считай, десяток.
— А это что?
Смотрят солдаты — лежат рукавички. Маленькие-маленькие. Из козьего меха. Узором цветным расшиты. Детские.
Вот так тебе подарок!
Посылка пришла из-под Вологды.
Собирали крестьяне
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60