нравится?— спрашивает Оля обеспокоенно.
Камиль кивает.
— Я забрал ее оттуда, от этой своры стервятников. Ей в таком месте явно делать нечего, ну, а она, естественно, взбесилась,— вздыхает парень.
— Спасибо тебе, Камиль,— я кладу руку на плечо парня, чуть сжимая его. — Извини ее, я обязательно поговорю с Каталиной,— уверяю я его.
— Да ладно вам…— тихо говорит парень.— Я в порядке…
— Камиль, ужин на столе, сходи пока, поешь, должно быть, ты проголодался,— говорит Оля нежным и заботливым голосом.
— А вы?— спрашивает парень.
До чего же все-таки воспитанный сын вырос у моих друзей.
— Начинай без нас,— говорю я парню.— Мы сначала поговорим с Каталиной, а потом тоже спустимся.
Камиль кивает и откатывает мотоцикл к забору, а я в это время направлюсь уверенным шагом к дому. Оля следует за мной, не отставая.
Вместе с женой мы поднимаемся на второй этаж к комнате дочери. Подойдя к двери Каталины, я стучусь к ней.
— Чего надо?!!!— кричит дочка из комнаты.
— Открой дверь,— грозно и предупреждающе говорю я. Слышу быстро приближающиеся шаги и чуть отхожу в сторону. Делаю я это очень вовремя. Дверь резко распахивается и в дверном проёме появляется Каталина.
— Я ненавижу тебя!— кричит дочка.— Ты старый! И чёрствый! Ты меня совсем не понимаешь и никогда не поймёшь!!! Он…он думает, что я соплячка какая-то! Он совсем не считает меня крутой! А теперь и вообще, после того, что сделал этот придурок Камиль! Прицепили ко мне этого пса! Зачем?!!! Я уже не маленькая!!! Зачем он нужен?! Он мне здесь вообще не нужен! Вы мне всю жизнь испортили! Ненавижу вас всех! Ненавижу!!!— дочь резко захлопывает дверь прямо перед моим носом.
Я тяжело вздыхаю и поворачиваюсь к жене.
— Ну, насчёт старого она явно погорячилась, — с улыбкой замечает она и смеётся, поглаживая меня по плечу.
— Давай я сам поговорю с ней, один на один,— предлагаю я жене. — Ты не против?
— Конечно, нет,— улыбается Оля.— Она ведь и твоя дочь. Я пока пойду, посмотрю, как там Камиль.
Я киваю. Оля спускается вниз, а я снова дергаю за ручку двери в комнату дочери. Зайдя внутрь, я прикрываю ее за собой, чтобы беседа была и правда один на один.
Каталина лежит на своей кровати, уткнувшись лицом в подушку и давя в себе рыдания.
Присев на край ее кровати, я смотрю внимательно на дочку.
— Каталина, давай поговорим. Почему ты себя так ведёшь? — спрашиваю я спокойно.
— Не почему!— огрызается Кэтти.
— А если серьезно? Ты ведь сама себя взрослой называешь. Вот давай с тобой и поговорим как взрослые люди,— замечаю я.
Дочка резко садится на кровати, смотря на меня одновременно и злым и расстроенным взглядом.
— Да потому что он нравится мне, пап! А вы все портите! Я ведь уже не ребёнок! Я просто хочу, чтобы он в меня влюбился! А он только смеётся надо мной из-за того, что Камиль постоянно пасёт меня! Вообще не обращает на меня никакого внимания! И всерьёз меня не воспринимает!— сокрушается Каталина.
Я мягко улыбаюсь. Почему-то эта ситуации выглядит до боли знакомой. Было и в моей жизни такое, когда одна маленькая безбашенная девчонка пыталась влюбить меня в себя.
«Ну точно, все от матери переняла,»— думаю я с улыбкой.
Я ведь тогда в упор Олю не замечал. Слишком долго я не понимал, какое сокровище крутилось вокруг меня, словно юла. Да уж, стой я тогда на своём до последнего, я бы упустил такое счастье! Дурак. Хорошо, что я все-таки понял, что я упускаю и вовремя запрыгнул в последний вагон.
— Каталина, ты сама — настоящее сокровище. И если какой-то остолоп этого не понимает, то это его проблемы, а не твои,— говорю я, положив ладонь на макушку дочери и гладя ее по волосам, чтобы немного успокоить.
— Ну а мне что делать-то?…— расстроено спрашивает она, хлюпая носом.
— Самое главное, это ставить себя на первое место. И не вздумай даже прогибаться перед каким-то там напыщенным индюком. Себя нужно любить больше всего на свете! Никто не заслуживает твоих слез, поняла меня? Не смей даже страдать из-за какого-то идиота, который настолько слеп, что не видит перед собой такое сокровище. В первую очередь нужно заботиться о себе! Нужно уважать себя. Любить себя. Так что, если человек причиняет тебе столько страданий, то самое лучшее, что ты можешь сделать, это вычеркнуть его из своей жизни. Оставь его. Если ты будешь ему нужна, он сам найдёт тебя, сам прибежит и весь мир к твоим ногам положит. А если нет, то значит и не стоило сил на него тратить.
— Знаешь, пап…— тихо говорит Каталина.— Вот маме с тобой очень сильно повезло…
«Да уж, повезло. Это она, конечно, погорячилась.»— думаю я, вспоминая наше с Олей прошлое.
— Ты прости меня, пожалуйста…— продолжает дочка.— Извини, что я сказала, что ты старый и чёрствый… На самом деле… Это совсем не так. Я так не думаю. Да и я тебя вообще не ненавижу. Я тебя очень люблю…
— Я тоже люблю тебя, дочь,— я обнимаю Каталину, она в ответ ещё крепче стискивает меня своими руками.
— Ты, пожалуйста, будь подобрее к Камилю, ладно?— прошу я ее.— Он пережил большую трагедию, ему самому очень тяжело. Не подводи меня, ладно? Я ведь знаю, что ты у меня совсем не такая. Ты совсем не жестокая. На самом деле ты самый добрый человек на свете.
Дочка крепче обнимает меня и бурчит, насупившись:
— Да не хотела я так жестко, просто ну, а че он бесит-то меня?— фырчит она.
Я смеюсь.
— Просто он выражает свою благодарность через заботу о тебе. Будь к нему немного терпимее, ладно?— прошу я Каталину.
— Ладно, — с неохотой соглашается дочка.
— Отдохни немного, а то наплакалась, все силы растеряла!— смеюсь я. — Вон, даже обнимаешь еле — еле!
Дочка, будто желая доказать, что это совсем не так, крепко — крепко стискивает меня в объятиях. Мы смеёмся, после чего я оставляю Каталину в комнате, а сам спускаюсь вниз.
Олю я нахожу в гостиной. Она стоит около полки над камином, протирая рамочки с семейными фотографиями. Тихо приблизившись к ней, я приобнимаю жену за талию и дарю ей нежный и ласковый поцелуй в щёку.
— Все в порядке?—
