Книга Одиночество жреца. Том II - Александр Якубович

А вот третий стрелок оказался более умелым. Или более подготовленным.

Будто в замедленной съемке, я увидел, как распрямляются плечи арбалета и тяжелый болт отправляется прямиком мне в грудь. В каком-то непонятном, животном рывке, я вскинул вверх правую культю, будто хотел закрыться, защититься от надвигающейся смерти. Да, защититься — несуществующей рукой от снаряда, который прошьет меня на такой дистанции насквозь.

Полыхнул белый свет, запахло жженой тканью. Арбалетный болт буквально испарился в огне божественной длани, которую я, в этот момент смертельной опасности, вновь сформировал из силы Лу, впаянной в мою душу.

В этот момент в зале как-то все притихло. Первые ряды, которые пытались пробиться через гвардию так, чтобы не нарваться на острую сталь, буквально узрели силу богов. Силу, которой был наделен простой смертный, силу, которая досталась безродному выскочке-счетоводу. Силу которую он сейчас всем продемонстрировал.

Но ведь приговор короля это не отменяет, так?

Я же стоял и смотрел на полыхающую светом фантомную конечность.

Буквально через пару мгновений после третьего выстрела земля под ногами дрогнула, а купол храма пошел трещинами.

Жирной змеей, разлом прошел через все здание, дошел до стены с алтарями, и, разрушая пол под статуями Первородных, зашел на алтарь Пала, расколов его надвое.

Сам купол храма развалился на две части. На головы пришедших на суд посыпались небольшие камни и пыль. Но как только я подумал, что все улеглось — земля под ногами качаться перестала — это и было знамение от Пала, которое предостерегало людей от расправы над одноруким калекой, случилось невероятное.

В образовавшийся же в потолке разлом, через который сейчас было видно хмурое свинцовое небо столицы, красной кометой влетело нечто, и приземлилось прямо перед моими ногами — буквально в одном шаге. От удара каменный пол пошел паутиной трещинок, а меня чуть не сбило с ног ударной волной. Впрочем, досталось не только мне — мелкие осколки не то гладкого камня, не то гранита, разлетелись во все стороны. Послышались крики тех, кому не повезло увернуться от острого камешка.

Через несколько секунд пыль немного улеглась и я увидел, что в месте удара, пальцами вниз, на полу стояла сжатая в кулак высокая, по самый локоть латная перчатка, на которой красным огнем горела руна Пала. И только его. Это не было артефактом Сидира. Эта вещь принадлежала лично богу Войны.

Я потянулся к ней сияющей божественным светом рукой — ей уж точно ничего не будет, а левую, я все же поберегу — как перчатка задрожала, будто бы рядом был мощный магнит. Я не успел ничего понять, как дар первородного оторвался от пола и устремился по направлению к моему конструкту из божественной силы, мощно ударив в культю.

Меня обожгло силой бога — перчатка была абсолютно черной, но по ощущениям — раскаленной. Рукав рубашки и куртки вспыхнули от божественного огня, а я взвыл от боли — обрубок, который остался на месте руки, разрывало на части, будто бы его сейчас резало тысячей лезвий.

Я упал на колени и схватился левой рукой за правую. Наощупь перчатка была даже холодная. Гладкий, идеально отшлифованный металл, сейчас этот предмет доставлял мне боль, которую не смог мне причинить даже проклятый Гарен. А он очень старался.

Сквозь накатившие слезы я увидел, как металл перчатки стал сливаться с культей — будто неизвестный металл врастал в мое тело. От этого зрелища стало еще больнее, так что про храму прокатился вой, который уже не имел ничего общего с человеческим криком. И источником этого звука был я.

Наконец-то боль ушла — прошло меньше минуты, которые показались мне вечностью — и я понял, что вновь ощущаю руку. Правую.

За то время, что я стоял на коленях, ослепленный от боли, латная перчатка стала меньше — как подогналась по размеру, и уже была не такая массивная. Это выглядело даже красиво, потому что она казалась продолжением моего тела, которым, впрочем, и являлось. А вот место соприкосновения с культей выглядело отвратительно: будто кто-то на самом деле разлил на мою руку раскаленное железо и оно, сжигая кожу и мышцы, так и застыло кусками в мясе.

Я, не веря до конца в происходящее, я попытался пошевелить новой рукой.

Перчатка отозвалась мгновенно, и я увидел, как черный металл пальцев, без единого звука или сопротивления из-за трения, зашевелился в той последовательности, в какой мне хотелось.

У меня снова была рука, точнее, весьма странный по своей форме и происхождению протез.

Только после первичной инспекции я понял, что вокруг было как-то подозрительно тихо, хотя еще минуту назад эти люди жаждали увидеть, как проклятый выскочка будет плясать в петле.

Вокруг реально стояла гробовая тишина. Так что когда в разломе появилась еще одна сияющая красным и гудящая от сжигаемого перед собой воздуха комета, все присутствующие как по команде задрали головы. Я же только улыбнулся уголками губ. Я догадывался, что сейчас спустится в храм.

В пролом влетел горящий красным огнем продолговатый предмет. Второй дар Пала, в отличие от латной перчатки, поднял пыли меньше, но вошел в пол, наверное, по локоть. Глубже, чем в прошлый раз так точно.

От удара по камню под моими ногами пошла еще одна сетка трещин, на которую я просто не обратил внимания. Я молча потянулся новой рукой и, одним мощным движением выдернул из камня почти дрожащий от наполнявшей его силы боевой посох. Артефакт, который остался на палубе посольского корабля и, как я думал, сгинул в морской пучине, теперь снова был у меня. Я осмотрел оружие — все еще в идеальном состоянии, а в самом центре приветливо горели руны моих богов-покровителей. Ярче всего — Барда и Воина.

Так вот значит как, да?

Боги дождались, когда меня выгонят из Клерии, а потом все же решили вмешаться в мою судьбу. Все как обычно. И я не мог понять, игрались ли они со мной, услышали меня, или просто Пал решил спасти незадачливого смертного таким эксцентричным образом от верной смерти в виде арбалетного болта в груди.

Хотелось верить во что-нибудь четвертое. Например, в то, что таким образом они закрыли все мои обязательства перед клерийским престолом. Ведь когда-то я обещал служить Каю в качестве личного менталиста, если он поставит по всей стране храмы Лу. Но у любой службы должен быть конец, увольнение. Иначе это не служба, а рабство.

Число желающих меня вздернуть сразу поубавилось, точнее упало практически до нуля. Только пара молодых горячих голов еще пытались прорваться через гвардейцев, но так, скорее для виду, так что я беспрепятственно вышел через главные ворота храма, где меня уже встретил «спасательный отряд», быстро собранный лично королем и возглавляемый им же.

Кай мгновенно узнал посох, увидел и латную перчатку, руна на которой горела красным огнем бога войны. Король ничего не сказал — только отошел в сторону, как-то странно на меня при этом посмотрев, пропуская посланника богов. Гвардейцы и городская стража повторили вслед за ним. Те, кто был со мной знаком — тихо улыбались, на лицах других читался страх и непонимание происходящего. Неужели перчатка выглядит так угрожающе? Или дело в огне, исходящем от рун на посохе? Мне было все равно. Мое дело — убраться из Пите. Ведь ничего не изменилось.