Едва тинароллы приблизились, я вдавил рукоятку кинжала в шею спящего Цывыра и заорал как можно увереннее:
— Еще шаг, и он труп!
Те остановились — резко, словно наткнулись на невидимую стену. Похоже, этот молокосос и в самом деле им дорог. Может, даже сын какого-то местного князька, что мне очень на руку.
Потоптавшись немного на месте и повращав глазами, тины вдруг расступились. Вперед шагнул один из них, судя по всему, уникальный экземпляр. Он был на полголовы выше других, худой, поджарый. На нем болтался длинный балахон, шею украшал целый ворох амулетов, а лицо — орнаменты, нанесенные то ли красной глиной, то ли загустевшей кровью. Над головой, увенчанной мудреным тюрбаном, блестела надпись:
Бурлехун, шаман
Мельком я заметил, что в навершие посоха, который необычный тин сжимал в кулаке, были инкрустированы несколько ресов: уже знакомая мне Синяя жемчужина, небольшое яйцо бирюзового цвета, фиолетовый орех и еще какой-то пористый камень, похожий на вулканическую пемзу. Нехило вооружен мужик!
Блестящие красные глаза насмешливо смотрели чуть левее меня: очевидно, именно там я должен был находиться по представлению шамана. В них промелькнула веселая искорка, и Бурлехун стукнул посохом по земле. Она задымилась на месте удара, в мгновение ока раскалилась добела, и ко мне быстро двинулась сверкающая полоса. Миг — и она уже у меня под ногами, горячая, обжигающая. В ту же секунду грунт с грохотом раскололся, по всей ее длине образовалась трещина, и мы с «золотым мальчиком» полетели вниз. Сверху на нас посыпались кучи камней, земли и пыли.
Потеряно 3 хита
Потеряно 6 хитов
Потеряно 3 хита
Потеряно 4 хита
Потеряно 8 хитов
Потеряно 5 хитов
Ох ни хрена ж себе... Обалдев от неожиданности, я поднял голову и обнаружил себя на дне трещины лежащим на Цывыре. Продышался и, плюясь и кашляя, вылез из-под нападавшей сверху земли. Мечтать о невидимости не приходилось: меня обсыпало таким количеством пыли, что она четко обрисовывала тело.
Следующим, что я осознал, был резкий удушливый запах. Осмотрелся: глубина не столь большая, как в первом провале. Метров пять, а то и меньше. А вот длина... Прямо на глазах трещина увеличивалась, росла в ту сторону, куда убежали Денди с Роном. Думаю, шаман не промахнулся, и они либо уже в разломе, либо вот-вот в нем окажутся.
Ну мы, блин, и лохи. Повелись на доспехи из золота. Вернее, я повелся. Могли бы сейчас быть далеко отсюда, а вместо этого... Вот она, плата за жадность.
Я посмотрел вверх. Как ни странно, торчащих над краем трещины тинаролловских голов не заметил. Никто из них не пытался разглядеть меня в груде земли и камней. Поначалу я опешил — неужели они забили на юного аристократа? Но тут же понял: границы разлома по-прежнему слишком горячи, чтобы к ним можно было подойти.
Значит, у меня есть немного времени на побег. Вернее, на попытку побега. Стены почти отвесные, так что вылезти не светит. Да и смысла нет — там толпа врагов. И я, задыхаясь и увязая в земле, направился по дну трещины в ту сторону, где по моим представлениям должны были находиться Женька и Рональд.
Быстрым мое движение назвать было нельзя. Я постоянно спотыкался о камни, падал, вставал и шел дальше. За несколько минут удалось пройти метров семьдесят, и появилась надежда, что тины меня не найдут. Не будут же они обыскивать всю трещину? Хотя кто их знает.
— Макс!
От неожиданности я замер, и лишь мгновение спустя узнал Женькин голос. Осмотрелся и заметил маленькую пещеру, образовавшуюся в стене разлома и наполовину прикрытую грудой камней. В глубине ее смутно маячили посеревшие от грязи лица моих товарищей. Не теряя ни секунды, я нырнул туда.
— Жив! — Денди обнял меня с такой радостью, словно мы находились не в игре, а на реальной войне. — А мы уж думали...
— Жень, потом. Сейчас надо понять, как выбраться отсюда.
— Только в ту сторону, откуда ты пришел, — ответил он. — Мы свалились во-он, видишь? — почти у края ущелья. Там пологий склон, и можно было бы выбраться, но рядом горит какой-то сарай и освещает все вокруг. Если поблизости окажутся тинароллы, они нас сразу заметят.
— Блин... Я прошел почти весь разлом, и везде стены практически отвесные.
— И что предлагаешь?
Я посмотрел на Рональда, тот — на меня. Потом мы оба повернулись к Женьке. Ясно, идей ни у кого нет.
— Надо подумать. Если...
Договорить я не успел. В той стороне разлома, где остался шаман, появились несколько тинароллов, отчасти скрытых все еще висевшей в воздухе пылевой взвесью. Они шли цепью, перекрывающей всю ширину образовавшегося ущелья, при этом держали в руках странные конусовидные артефакты. От них исходили вниз зеленоватые лучи, и судя по тому, как внимательно вражины разглядывали землю, этими штуковинами они просвечивали грунт. То есть, попросту говоря, искали нас. Это очень быстро подтвердилось, когда за их спинами я заметил еще одного тина, заглядывающего за наваленные тут и там камни.
Да уж, обложили нас со всех сторон. Натуральный цугцванг — какой ход ни сделаешь, все равно окажешься в худшем, чем сейчас, положении.
— Макс, — прошептал Денди, заметив Красноглазых, — надо что-то делать. Здесь нас на раз заметят.
Кто бы сомневался. Причем решать нужно срочно. К счастью, тинароллы шли медленно, так что немного времени все-таки оставалось.
— Жень, ты вроде с собой воду брал? Не всю еще выпил?
Он с удивлением посмотрел на меня, но послушно достал флягу и протянул мне.
— Нет, почти полная.
Я, как мог, отряхнулся от пыли, сделал глоток, уменьшая жажду, тщательно умылся. Теперь можно было надеяться, что в инвизе меня не заметят. Потом покосился на Рональда. Тот не обращал на наш разговор внимания, словно вопрос спасения его не интересовал. Он сидел, вперив взгляд в пространство, и бормотал себе под нос то ли молитву, то ли речитатив. При этом держал в руке засушенный цветок, который растирал пальцами.
Наклонившись к Женькиному уху, я прошептал:
— Давай так. Отдаю тебе плащ и маску, а сам ухожу в невидимость. И рвем к отвалу. Это хоть какой-то шанс.
— А Рон?
— Для него у меня идей нет. Будь хоть одно зелье инвиза... Но, блин, Жень, не всегда все складывается гладко, бывают и потери. В конце концов, он же просто непись.
Я снова покосился на мирида. Когда гербарий превратился в порошок на его ладони, он дунул на него и удовлетворенно улыбнулся. Ох уж эти мне колдуны...
— Макс, я не верю, что это говоришь ты, — нахмурился Денди. — Хотя прекрасно знаешь, что у неписей здесь есть разум, эмоции, память. Они влюбляются, создают семьи, заводят детей. Чем они отличаются от нас? В этом мире мы даже менее настоящие, чем они, потому что не умираем.
