героя, — усмехается нарочито бодро Рэм.
Он сваливает так же. Через окно. Вот вроде взрослые, а в такой ситуации ведут себя, как дети.
Вздохнув и собрав всю волю в кулак, я обрабатываю спину Горелова, поражаясь тому, что единственный целый кусок у него там, где набита татуировка.
Мои прикосновения так осторожны, что я не всегда понимаю, прикоснулась ли я на самом деле. С опаской заглядываю в лицо Демона, боясь увидеть на нем гримасу боли, но вижу, что он блаженно улыбается.
— Ты чего? — настороженно спрашиваю я. — Что смешного.
— Просто хорошо, что ты рядом…
Придурок, небось, обезбол действует. Я злюсь, и в то же время в груди разливается тепло.
— А теперь в душ, — постановляет Демон, когда я заканчиваю свою возню.
— Какой душ? — вскидываюсь я. — Тебе сегодня нельзя!
— Я не могу идти спать таким грязным, — возражает он.
В этом есть некая правда.
— Я сама тебя искупаю…
Он поднимает бровь, в глазах его вспыхивает знакомый блеск.
— Э… Нет! Это тоже сегодня нельзя! — пытаюсь остановить я полет его мысли, но руки Горелова уже забираются мне под одежду.
— Ты же не оставишь меня? — спрашивает он.
И в его вопросе так много смыслов.
Сегодня я поняла, что я никогда не смогу уйти от него на совсем. А еще я запомнила тот ужас, когда просто на секунду представила, что Димки больше нет в этом мире. Если нет Демона, то краски для меня выцветают, все лишается ценности.
Я смотрю в его лицо и просто качаю головой. Не оставлю.
Зрительный контакт не разорвать. Мы снова одни в пустом доме. Есть только он и я. То, что мы сегодня испытали, через что прошли…
Я не замечаю, в какой момент Димка начинает меня целовать. Я вспыхиваю, пылаю, и никакие мои правильные «нельзя» не имеют значения.
Мы горим друг для друга, все остальное сжигая дотла.
Эпилог
Демон
2 месяца спустя
Солнце печет, как проклятое.
Огромный букет оттягивает руки.
Да где она провалилась?
Написала же пятнадцать минут назад, что все закончилось… Ничего не меняется, копуша из копуш.
Я ее у ЗАГСа потом столько же ждать буду?
— Может, в машине пока посидишь? — посмеивается Рэм, глядя, как я переминаюсь и потираю ноющее бедро.
Он теперь дразнит меня капитаном Сильвером, когда я, пользуясь своей травмой, выдавливаю из Инги еще немного ласки. Я теперь, как наркоман, постоянно требую дозу. Мне нужно, чтобы она все время ко мне прикасалась.
— Нет, — вздыхаю я. — Должна же она наконец выйти.
— Чего морщишься?
— Да зло берет. Она могла закончить Госунивер, а заканчивает Пед. Ничего, в магистратуру подает обратно к нам.
— Слышал, того урода все-таки уволили?
— Да. Крестная постаралась, чтобы скандал не замяли. Жена, кстати, от него ушла опять. Думаю, с концами. Так что все. Сегодня Инга получила диплом, и может возвращаться в Гос. Ни одна сука косо на нее посмотрит.
— Кравцова перевелась на заочный, говорят, не выдержала буллинга.
— Плевать. Мне все равно, что там происходит сейчас у Кравцовой. Ленка пыталась мне что-то рассказать, про то, как ей несладко в доме отчима, но какое мне дело? Пусть идет работать и снимает квартиру.
Рэм кривится. То ли ему тоже противно про нее думать, то ли все-таки жалеет. Не буду уточнять, чтобы не ссориться. С друзьями у меня сейчас напряг.
Словно читая мои мысли, Рэм делится:
— Вчера к моему старику приходил отец Зверева. Надеялся, что тот за Санька перед твоим отцом слово замолвит. Не прокатило.
— Даже если б замолвил, нихрена бы не вышло. Так что у них остается выбор: или сам идет в ментовку, пишет чистосердечное и садится, или идет на тот же срок в психушку.
Рэм кивает. Здесь у нас с ним полное единодушие. Нам обоим хочется выбить ему оставшиеся зубы.
Ну наконец-то!
Из дверей главного корпуса выпархивает сияющая Воловецкая.
Она так счастлива, что это видно невооруженным глазом, и у меня болит сердце, такая она красивая. Идеальная. Моя.
Рэм открывает заднюю дверь моей новой тачки, чтобы достать из сумки-холодильника шампанское.
— Блядь, ну почему не нормальная тачка, а пенсионерская? Что за семейный седан? Вы что? Плодиться уже собрались?
Подлетевшая Инга, которая в этот момент наматывается мне на шею, краснеет и прячет лицо в розах.
— Ты мне много не наливай. На глоточек только. На удачу.
Рэм вытаращивается на нас и скисает.
— Ну понеслось… Сначала ты, потом Дан…
Я ржу.
— Скоро твоя очередь.
Рэм смотрит зверем, но сегодня я верю в лучшее.
Меня переполняет эйфория, шарашит из меня бесконтрольно.
— Я люблю тебя, — шепчет мне Инга на ухо.
И я отвечаю ей чистую правду:
— Я без тебя жить не могу.
