Книга Молчи о нас - Элла Савицкая

Ну и дрянь же здесь чай. Отставляю от себя стакан. Минут пятнадцать как вернулся с пробежки и принял душ. Спалось отвратительно. Матрас как в совдеповских кроватях – пружины в спину и бока впивались, не давая толком расслабиться, но сон не шёл не из-за этого. Маша со вчерашнего вечера молчит.

Звонил ей вчера, писал, а ответов ноль. Позавчера, когда в автобусе ехал, она заваливала меня сообщениями, а тут тишина. Сначала списал на то, что уснула или пошла куда-то, чтобы одной не томиться. Подруг у неё здесь немного, но Ксюша иногда зовёт её погулять, может, в этот раз так и случилось. Бред, конечно. Маша бы нашла пару секунд, чтобы написать. Именно это и гложило.

И сегодня утром ничего не изменилось. В это время Маша уже на работе должна быть, значит, могла уже набрать раз десять, если бы захотела.

Чертовщина какая-то. Смутная тревога оседает серым осадком, пока я собираюсь в участок. В прошлом году промариновался здесь месяц, пока не раскрыл банду подпольщиков, торговавших наркотой. Снова в этот захудалый участок возвращаться нет никакого желания, но несколько дней потерплю. Лишь бы Воронин успокоился.

Накидываю куртку и как раз обуваю ботинки, когда телефон начинает звонить.

Сам не замечаю, как рывком достаю его из кармана. Машка явилась. Получит у меня зараза за молчание. Но как только собираюсь принять вызов, другие буквы на экране стопорят. Оксана. Она ни разу не звонила мне в процессе работы над делом.

– Да? – принимаю вызов, внутренне подбираясь.

– Дамир, привет, – Ксю, как называет её Маша, звучит сдержанно, но по частому дыханию понятно, что она взволнована.

– Привет. Что случилось? Почему звонишь?

Секунда молчания действует на меня как электрошок. Долбит в сердце гнетущим предчувствием. Обычно молчат если боятся о чем-то говорить.

– Машу арестовали, – выпаливает Оксана, примораживая меня к месту.

Внутри все в булыжник сбивается.

– Что значит арестовали?

– Та картина последняя, что ты забирал, оказалась подделкой. Звонил Воронин, потребовал сворачиваться и увольняться, а ещё приказал тебе не докладывать. Но, – Оксана запинается, пока я воспринимаю её голос фоном. Машу арестовали. Мою девочку… – я не верю, что Маша могла это сделать. Знаю, что вы вместе. Видела пару раз как ты ее привозил. Поэтому и звоню. Ден позавчера сказал, что тебя в деревню отправили.

Дышу. Вдох, выдох, пытаюсь взять себя в руки и не представлять, что пережила Маша за последние часы, но не получается. Чернота внутри расползается такая, что убивать готов.

Медленно выдыхаю, возвращаясь вглубь дома. Рывком достаю из шкафа дорожную сумку.

Нужно мыслить адекватно, иначе ничем помочь ей не смогу. Тягучая масса в мозгах никак не хочет рассеиваться. Приходится тряхнуть головой, чтобы вернуть себе обладание. Маше не помогут мои эмоции. Ей нужно что-то гораздо весомее.

– Ты ещё в офисе? – собираю себя в кучу.

– Да.

– Значит слушай внимательно. Я так понимаю, что картину Ельский таки подменил, если Машу взяли. Нам надо выяснить, успел он её продать или нет.

– Я сегодня его мельком видела. Они с Артёмом ходили нервные по офису какие-то, а потом собрались и уехали вдвоём.

– Ты компьютер его проверяла? – зажав телефон ухом, бросаю в сумку вещи, которые успел распаковать, и, осмотревшись, застегиваю на ней замок.

– Да. Ничего. Всё чисто. Я два месяца наблюдала, подозрительного ноль. Сайты легальные, письма отправлял только проверенным клиентам и покупателям картин.

Торможу, обдумывая что к чему. Не может быть, чтобы он не вел дел из офиса. Ему нужен компьютер. Если не его, значит…

– А Артема этого?

– В компьютере пусто.

– Где еще могут быть данные, если не на рабочих компьютерах? Он носит с собой ноутбук?

– Да, – немного заторможено звучит в ответ.

– Оставляет его без присмотра?

– Иногда. В кабинете у себя.

– Сможешь проверить?

– Дверь в кабинет заперта, но не проблема. Я постараюсь и отзвонюсь тебе.

– Ищи сайты, имена и, если потребуется, создай левый аккаунт, и свяжись с ним по почте. Предложи крупную сумму за картину. Если они нервничают, следовательно, ещё её не продали. Нужно перебить цену.

– Я поняла тебя. А что с Машей будет?

– С Машей я разберусь. И спасибо, Оксан.

Скидываю вызов и выхожу из дома. Оксана очень рискует, рассказав все мне, но похоже, Маше удалось убедить даже эту хладнокровную девчонку в своей невиновности, а это много значит. Оксана всегда успешно справляется с ролью прожжённой роковой, но глуповатой секретарши. В актрисы ей нужно было идти, а не в копы.

Под ногами тяжело хрустит снег, пока я спешно направляюсь в сторону вокзала. Внутри все горит так, словно в животе сталь плавят. Она растекается по венам и обжигает медленными потоками сантиметр за сантиметром.

Связь здесь не ахти, поэтому до Дена дозвониться удаётся только с пятого раза, когда телефон наконец улавливает волну.

– Да, Дамир? – бодрый ответ раздается после первого же гудка. – Соскучился уже в деревне-то?

– Ден, дело есть, – обрываю его стеб.

– Какое?

Резко меняется его тон.

– Машу помнишь? Которую я забрать тебя просил.

– Ну.

– Она у вас. В изоляторе.

– Ммм, с каких делов?

– С ошибочных. Приеду объясню. У меня просьба к тебе. Рисковая.

– Риск это про меня. Говори.

– Воронин будет не рад, если узнает, что я в курсе. И ещё больше не рад, если ты будешь в курсе. Но её нужно успокоить. Она ни черта не понимает скорее всего и очень напугана. Нужно, чтобы ты нашёл её и сказал, что я уже еду. Просто поставь в известность.

Знаю, что не каждый будет себя подставлять под подобное, поэтому не могу ему не озвучить риски. Фантазия яро подсовывает мне изображения того, как Маша там с ума сходит. Мою воздушную девочку, наивно верящую во все хорошее, заперли в клетке. Ярость бьется внутри размашистым пульсом, слепит, ломает, быстрее несёт вперёд.

– Найду, не переживай.

За что я уважаю Дена, так это за то, что он один из немногих, кто работает головой. А еще он честный и, несмотря на видимую поверхностность, придет на выручку. Он перевелся к нам в участок пару лет назад из какого-то захолустного городка, где фигурировал в деле об убийстве. От других слышал, что он даже на генерала вышел, чтобы помочь другу, которого «наши» же и хотели подставить. Сам он об этом не треплется, а я и не спрашиваю. Мне хватает того, что я сам увидел за это время. Поэтому доверять ему могу на все сто.