мечи, булавы. Для боя уже все готово, не хватало Сирдария, его жены и сына. В дальнем конце залы сгрудилось около двух десятков «лан-ги»: посмеиваясь, они смотрели, как я подошел к столу выбрать себе оружие. Пробежавшись глазами по разнообразию, заметил два небольших кинжала похожих формой на офицерские кортики. Синеватый металл тускло играл на клинках при таком ярком освещении. Взяв кинжалы в руки, проверил остроту: заточка на уровне. При всех достоинствах кинжалов, длина их клинка едва ли больше двадцати сантиметров, в то время как мои соперники выбрали мечи. «Лан-ги», стоявший у стола с оружием, поднял на меня удивленный взгляд:
— «Ихи-ри» хочет драться кинжалами?
— Верно, дружище, — я улыбнулся вояке с двумя красными татуировками. «Лан-ги» решил, что я идиот, потому что повторил вопрос. Получив от меня заверения, что я делаю осознанный выбор, потерял ко мне интерес, заранее посчитав меня мертвецом. К бою все было готово, ждали Сирдария. Даже все ставки уже сделаны: на меня всего одна ставка — Камиссы, затем появился «сен-ар» из охраны Сирдария так же поставивший на меня.
— Хранитель света Сирда, наш правитель Сирдарий, приветствует гостей, — прозвучало из ниоткуда, и появился мой тесть. Распорядитель боя, «лан-ги», стоявший у стола с оружием, посмотрел на Сирдария. Дождавшись его кивка, вышел в центр трапезной и объявил, что бой смертный. Далее перечислил стороны, и кто за чью честь выступает. Дойдя до места, где требовалось объявить, чью честь я защищаю, «лан-ги» запнулся и посмотрел на меня.
— За честь своей матери, которую я не видел! — помог я закончить объявление.
Прозвучал гонг, любят в Сирдахе гонг, этого у них не отнять. Немного разойдясь в стороны, мои противники начали наступать синхронно, находясь в боевой позиции четыре. Оглянувшись, поймал взгляд Камиссы полный мольбы выжить и закончить скорее. Когда между нами оставалось четыре метра, а оба врага напряглись, собираясь атаковать, я стартанул. Рванул вперед с такой скоростью, что даже у меня немного смазалось зрение. Остановившись, я опустил оба кинжала вниз, наклонив голову вниз и вбок. Проскакивая между Мундом и вторым «лан-ги», я перерезал им шейные артерии, они даже не успели меня увидеть, как из перерезанных сосудов фонтанами забила кровь. Мунд успел выронить меч из рук и даже дотянуться до шеи, прежде чем упасть. «Лан-ги» даже не стал дергаться: меч вывалился из его рук, и воин просто рухнул вниз. Оглушительная тишина стояла секунд двадцать, пока Камисса ее не нарушила пронзительным:
— Папа, Серж победил!
Соскочив с места, жена понеслась ко мне, и трапезная взорвалась криками: люди неистовствовали, свистели, требовали вернуть деньги. Я подхватил Камиссу и прижал к себе: люди кричали, орали, свистели, забыв о присутствии Сирдария. От моего взгляда, все без исключения отводили взгляд: за несколько секунд боя, я стал смертельной угрозой для любого. Только один человек не отвел взгляда: Гоан из рода Мерж. Отстранив от себя Камиссу, прошел несколько метров, и поднял руку требуя тишины:
— Гоан из рода Мерж, я, «ихи-ри» Серж, вызываю тебя на бой за право забрать у тебя титул «дера».
В наступившей тишине, Гоан из рода Мерж ответил хриплым голосом:
— Я принимаю вызов.
Глава 23. Хорошая жена-половина победы
Оба «эдера» попытались опротестовать итоги боя, ссылаясь на вмешательство сил извне, дескать, невозможно убить двух «лан-ги» так, чтобы никто даже не понял, что произошло. Но, оказывается, Сирдарий предвидел и такой вариант: от стены отделился невидимый до этого жрец Су-ду, который официально засвидетельствовал, что никакого вмешательства или использования Дара не было. Результат скоротечной битвы, по словам жреца, был основан на силе и скорости «ихи-ри». Оба пристыженных «эдера» поспешно удалились, получив разрешение Сирдария покинуть трапезную.
Любовь человеческой толпы переменчива: до моего уха долетали проклятия в адрес погибших «лан-ги», из-за которых спорщики лишились огромных сумм. Выигравших всего двое: Камисса вернула свою ставку один к двадцати. Что касается Сирдария, его выигрыш остался в тайне, но, думаю, сумма огромная. Слуги убрали тела погибших и почистили пол. Столы вернулись на свое место, а целая армия слуг начала вносить блюда.
— Пиршество продолжается, — объявил Сирдарий, — сегодня мы приветствуем победителя, «ихи-ри» Сержа, мужа моей дочери Камиссы.
Я уже насытился, но Сирдарий упрямо игнорировал мои взгляды: моей единственной мечтой было скорее добраться до дома и завалиться спать. Это короткое сверхбыстрое ускорение меня вымотало. Никогда прежде я не ускорялся с такой скоростью, словно из моей задницы вырывалось ракетное топливо. Практически все мышцы болели, требуя отдыха, но приходилось сидеть за столом, изображая процесс поглощения еды.
Отношение ко мне изменилось: явная недоброжелательность исчезла, уступив место страху и уважению. Женская половина гостей в большей степени смотрела крайне заинтересованно. Глаза новоявленной вдовы просто сияли, меня даже покоробила столь откровенная радость. Могла бы этот день поиграть, притворившись убитой горем. Камисса щебетала, даже несколько раз чмокнула меня в щечку под взглядом сотен глаз, заставив покраснеть под смеющимися взглядами женщин.
Нужно отдать должное «лан-ги», этим суровым бойцам высшей касты: распорядитель боя, забирая у меня кинжалы, приветствовал меня полукивком, признавая мастерство. Да и остальные воины «лан-ги» смотрели без прежней недоброжелательности, эта каста сумела по достоинству оценить увиденное. Несколько раз мой взгляд встретился с «дером» Гоаном: нужно отдать должное, Гоан не был трусом. Принять вызов, когда на твоих глазах два сильнейших воина отправились в Азрум, смог бы не каждый. С другой стороны, откажись он принять вызов, это «потеря лица» и добровольная уступка всех прав, титула, жен и любовниц, всего имущества. Вчерашний «дер» опускался по социальной лестнице практически на уровень рядового «дех-ни» и даже ниже, не имея даже дома, чтобы жить.
Решение бросить вызов Гоану возникло не спонтанно: зачем поднимать восстание против существующей системы и вести кровопролитные бои, если можно стать во главе всего и провести реформы. Сирдах нуждался в реформах не только кастовой системы, но и развития. Мир застрял, даже по той информации, что я владел, прогресса нет уже сотни лет. Часовщик из Гардо-Ач, отправившийся в Кара-Ач, так и не смог убедить Сирдария изменить систему учета времени. Он приходил к нам домой, прослышав, что мы с Камиссой в городе.
Сирдах нуждался в изменении структуры власти, внедрении новых технологий, уравнивании в правах разных каст. Еще один момент не давал мне покоя: моя клятва мертвой Напусе. Я поклялся, что разрушу Сирдах, а конкретно Легвуа умрет. Сирдарий же просил меня сохранить жизнь его слепому
