Он держал меня за руку, и все мои чувства сосредоточились в соединении наших ладоней. Затем он коснулся моего лица и заставил повернуть голову. Он не давил, всего лишь слегка касался кончиками пальцев скулы. Мы замерли так, я чувствовала его тёплое дыхание на своём лице. Затем подняла на него взгляд.
Он счёл это разрешением сократить между нами расстояние, а затем долго и чувственно целовать. Я коснулась его плеча, упёрлась в него ладонью, но оттолкнуть не смогла.
У меня от него кругом шла голова.
— Пожалуйста.
Он позволил мне спрятать лицо у него на груди и попытаться восстановить сорванное дыхание.
— Что вы делаете, Дамиан? — сказала я, не поднимая головы.
Он обнимал меня, свободной рукой — держал за руку, нет, больше — ласкал большим пальцем нежную кожу запястья, словно хотел, чтобы у меня никогда не восстановилось дыхание.
— Соблазняю вас.
Я нервно рассмеялась.
— Вы откровенны.
— Как и вы. И это очаровывает больше всего. А что делаете вы? — его низкий голос ласкал, как и тёплое дыхание, касающееся волос.
— Соблазняюсь, ведь в соблазнении вы очень хороши.
— Чудовищно прямолинеен, — раскритиковал он себя.
— Мне нравится честность и прямота. Но я боюсь, что мою искреннюю заинтересованность вы не оцените. В таких случаях порядочная девушка должна дать пощёчину дерзкому кавалеру.
Боже мой, какой бред я несла, а ещё позволяла себя обнимать, то есть поступала совершенно неправильно.
— Вы хотите ударить меня? — спросил он с улыбкой в голосе, а я постаралась ответить серьёзно:
— Нет, но я хочу, чтобы вы понимали, что в отношении меня нельзя распускать руки и губы и говорить со мной таким соблазняющим тоном.
— Это слишком для вас, Майя? — спросил он намного мягче. — Я всё-таки пугаю вас, да?
— Больше я боюсь себя, тех чувств, которые вы во мне пробуждаете. Мы знакомы всего несколько дней, а я веду себя так опрометчиво.
Я высвободилась из его объятий, и он меня отпустил, не стал удерживать. Я встала и отошла на несколько шагов, повернулась к нему.
Дэбрэ смотрел на меня. Я бы хотела нарисовать его таким — откровенно любующимся, уверенным в себе, готовым ждать, когда созревшее яблоко упадёт прямо в руки.
— Вы прекрасны, — сказал он. — Никогда не встречал женщины очаровательнее вас.
— А Майри?
Ноги немного подкашивались, и сердце продолжало играть в мячик в груди, и губы пылали. И лицо, увы, тоже. А в остальном — да, я была в норме.
Лёгкая тень набежала на его лицо.
— Вы другая. — Он опустил взгляд, затем усмехнулся своим воспоминаниям. — В нашей ситуации ей бы и в голову не пришло надеть драгоценности, которые я ей подарил. Она бы побоялась напомнить мне о нашей связи.
Ожерелье на мне было чудовищно дорогим — бриллианты, сапфиры. Его слова заставили задуматься о финансовых возможностях «сына башмачника».
— Я не знала, что это вы подарили, — сказала я. — Простите, если мой вид вызвал у вас неприятные воспоминания.
— Ваш вид исправил все неприятные воспоминания, касающиеся этих драгоценностей. Вы подарили мне новые взамен тех — восхитительные.
— Разорвав помолвку, Майри не вернула подарок? — я подошла к маленькому столику в углу, где стоял графин, налила себе воды.
Но холодная вода совершенно не помогла мне избавиться от вкуса Дэбрэ и всей той нежности, которую он мне подарил.
Это было прекрасно. Я хотела ещё и ещё. Кровь в губах стучала крохотными молоточками.
Но нельзя же так проваливаться в него. Нельзя позволять творить с собой в любом месте что угодно. Без объяснений, без отношений, всего лишь потому, что к нему тянет всё существо.
— Подарки на то и подарки, чтобы не требовать их назад, — сказал Дэбрэ. — Или вы считаете меня расточительным?
— Нет, ваша щедрость, доброта и благородство очевидны.
Я прикрыла ладонью рот. Это ж надо! Сначала сказала, а затем подумала, как мои слова прозвучали. Захотелось отмотать время назад. А ещё просилось на язык: «Простите, я не хотела…» Но что не хотела? Быть настолько очевидной? Одобряющей его во всём? Откровенно заинтересованной?
Он подошёл ко мне со спины, когда я стояла у столика с графином. Я, конечно же, услышала его приближение, но больше — почувствовала его телом. Между нами оставалось достаточное расстояние, но воздух будто сгустился и нагрелся. Взгляд Дэбрэ был физически ощутимым, будто меня касалась рука. Ложилась на обнажённые плечи, спину, затылок. И это было до мурашек волнительно.
Мне бы следовало повернуться к нему, а я всё медлила — и дождалась. Он провёл подушечкой пальца по моему плечу — почти невесомо, но так, что все мышцы вздрогнули.
Я дёрнула плечом.
— Пожалуйста, перестаньте.
Он не остановился, коснулся другого плеча.
— Я вас прошу!
Я повернулась к нему — зря. Вернее, совсем не зря, а сокрушительно горячо и нежно, но до чего ж жаль разбитого на мелкие осколки графина. Громкий звук его разрушительного падения заставил нас обоих опомниться.
— Все демоны ада. — Дэбрэ бросил взгляд на пол: на осколки стекла и разлитую воду. — Вы не пострадали?
Нет. Вернее, да. Не думала я, что настолько потеряю голову. Непозволительно так вести себя с мужчиной в этом мире ханжей, а что делала я? Уничтожала репутацию уже не Майри, а собственную. Причём с треском, вернее, с хрустом, вдребезги и напополам.
Его поцелуи прекрасны, но до чего ж я на себя зла. Нельзя так поступать, даже если он очень нравится, нельзя это показывать так откровенно!
Что ещё неприятней — нас застала Софи. Она стояла в дверях. Не знаю, что она видела, но почти не сомневалась, что больше чем следовало. Я бы не хотела, чтобы мама застала меня в такой ситуации даже больше, чем любой другой человек. И почувствовала себя почти так же неудобно под укоряющим взглядом Софи.
Дэбрэ от неё тоже досталось. Он смотрел на Софи, та — на него, и Дэбрэ, к моему удивлению, проиграл войну взглядов.
— Кушать подано, — произнесла Софи сдержанным тоном и церемонно поклонилась.
Она вышла, и он провёл рукой по волосам, взъерошивая их, будто мальчишка.
— Мы заработали выволочку? — спросила я.
Он повернулся ко мне, посмотрел мне в глаза. Его губы тронула улыбка, её же я увидела в его взгляде.
— Это того стоило, Майя.
Он вновь хотел меня поцеловать — я не позволила.
— После ужина, — начала я, и он, будто эхо в горах, подхватил низким волнующим голосом:
— Да.
— Нам нужно будет серьёзно поговорить, Дамиан.
