— Хинин, да как ты смеешь мне указывать? — прошипел двойник, когда я вновь уставился на экран.
— А так и смею. Ты уже знаешь, что я не тот, за кого себя выдаю…
— Да, ты русский в теле японского мальчишки.
— Так вот, я сейчас быстро расскажу историю, и ты поймешь, что я смею так говорить. Я вырос в то время, когда к взрослым прислушивались и взрослых уважали. Да если бы нашкодившего мальчишку, привел домой какой-нибудь старик и сказал, что тот обзывал его, то отец таких бы люлей ввалил мальчишке, что не передать словами, — начал быстро говорить я, не давая перебить себя. — Меня растила улица и авторитет старших был непререкаем. Нас с детства учили, что молодым везде у нас дорога, а старикам везде у нас почет. И мы помогали старикам. Помогали чем могли. И нас называли тимуровцами в честь мальчишки из книги, который был чист душой и сердцем…
— И что?
Ему всё-таки удалось вставить слово.
— А то, что со временем всё поменялось и понятия об уважении старших начали стираться. К этому времени я уже сам перешел в разряд старших, но молодая шпана, которая родилась в то время, когда я первый раз поцеловал девушку, не имела такого уважения, какое закладывали в нас. Они больше начали походить на антигероев из той же книги о мальчишке. И даже гордились своими выходками. А другие, глядя на это, начинали подражать. И уже не круто было помочь старику, а круто стало насрать под его дверью, накрыть газетой и поджечь. Заодно и позвонить, чтобы старик вышел и решил потушить огонь под дверью. Да ещё и снять всё это на телефон, чтобы потом с такими же недоумками ржать над обидой взрослого человека…
— Зачем ты мне всё это рассказываешь? — спросил двойник, когда я остановился чтобы перевести дух.
— А то, что эти герои всегда сильны в банде. Они сильны до тех пор, пока ощущают опору за спиной. Мы как-то с другом задержались и пошли с работы домой поздно ночью. Решили срезать через парк. Там сидела компания, играли на гитаре, пили пиво и вели себя так, словно вседозволенность пьянила их больше, чем алкоголь. В принципе, мы делали в своё время то же самое, но… мы не задевали людей. Люди могли спокойно пройти к себе домой, ведь их ждали жены, дети, возможно, такие же как мы подростки. Но сейчас время изменилось и нас зацепили. Мы пытались свести всё к шутке, но молодые шакалы окружили нас и перерезали дорогу. У них оказались ножи. Умирать не хотелось, поэтому пришлось их разоружить. Шпана же не знала, что у нас за плечами нехилая армейская подготовка. В процессе разоружения мы не стеснялись учить молодых. Убить никого не убили, но поломать — поломали.
— Герои… Наказали щенков, — фыркнул двойник.
— А на утро за нами явилась полиция. Эти «щенки» написали на нас заявление, сняли побои в больничке и дружным хором заявили, что они ночью в парке собирали гербарий. А потом появились два великана, которые ни с того, ни с сего начали возить их милыми мордашками по асфальту. Полицейские понимали, что всё это лажа чистой воды, но сделать ничего не могли — один из побитых был сыном прокурора. И вроде бы мы были правы, что поучили уважать старших, но с другой стороны — мы оказались по уши в дерьме. Если бы не вмешательство высокопоставленного знакомого майора Соколова, то отправились бы мы отогревать жопами пеньки на лесоповале. Но я ни о чем не жалею — если бы оказался снова в той ситуации, то опять бы поучил молодежь.
— И что?
— А то, что надо уважать старших всегда, иначе старшие могут напомнить об уважении. И напоминание это будет не из приятных.
— Что-о-о?
— Ты в уши долбишься? Я же тебе прямым текстом сказал, чтобы ты не смел обижать стариков. Иначе я приду и надеру тебе жопу.
— Я с радостью посмотрю, как ты сдохнешь, моралист ёбаный. Но сначала сдохнут твои друзья. Ты ни за что не разгадаешь мою загадку, а ведь я дал тебе все подсказки. И да… пошел ты на хуй, недоумок, — бросил двойник и отключился.
Я невольно улыбнулся. Вряд ли этот перец понял, что история рассказана не для него. Вряд ли… Мне почему-то показалось, что трещина в постаменте Сакурая увеличилась на пару добрых метров. Зря он позвонил…
Ладно, до разгадки осталось совсем немного времени. Сейчас же мне предстояло завершить тренировку и позвонить Мизуки, чтобы договориться о предстоящем действии. Отблески далекого плана освобождения друзей уже начали маячить в голове.
Глава 22
Два последующих дня провел как на иголках. Зато из-за этого состояния совершил так много, что вряд ли смог бы совершить при обычном течении жизни.
После разговора с двойником я отправился в школу. Первым, что я увидел на подходе к школе, была широкая улыбка Наоки Хикамару. Она так лучезарно улыбалась мне, что я на миг подумал — не ударилась ли госпожа Хикамару головой? После смерти Ватанабе с её стороны я получал только угрюмый отблеск глаз. Даже на приветственные кивки не отвечала. Впрочем, как и её напарник.
А в этот день…
— Доброе утро, господа полицейские, как проходит служба? Не хотите ли горячего кофе или вкуснейших булочек с юзюмом? Тут неподалеку есть кафе, называется «Такашито». Если что, то я позвоню и вам сделают хорошую скидку… — подошел я к машине.
Ну не могу я пройти мимо такой улыбки. Не могу. По крайней мере до тех пор не смогу, пока не узнаю причину её появления.
— Доброе утро, господин Такаги, — улыбнулась Наоки. — Будем рады, если струя кофе будет такой же горячей, как и… солнечные лучи.
Вот явно она хотела сказать что-то иное, но в последний момент передумала. На лице её напарника не дрогнул ни один мускул.
Что же осталось за кадром?
— Я думаю, кофе будет настолько горячим, что если вы выпьете его залпом, то ваш мочевой пузырь может не выдержать и вы обварите себе ноги, — улыбнулся я в ответ.
— Надеюсь, что брызги не попадут на песок, и не окаменеют, а то потом достанется нашим потомкам в наследство… Если, конечно, поддать достаточно огня…
А-а-а, вот где собака порылась… Я понял, о чем она — Наоки Хикамару явно видела мой последний бой на «Черном кумитэ». И как мне на это реагировать? А её напарник?
Хм, неужели тут даже полицейские знаю про бои со смертельным исходом и так спокойно к этому относятся? Ведь перед ними стоит человек, который только вчера отправил на тот свет двоих смертников.
Убийца…
— Госпожа Хикамару, можно вас на пару слов? — я постарался сделать покер-фэйс, как будто ничего не случилось или ничего не понял.
— Опять тайны? — буркнул её напарник. — Когда же я стану посвящен в эти игры? Или мне нужно тоже проехаться с господином хинином за угол, для приватного разговора?
Я поджал губы. Вот уж с мужиком я точно не собирался вести такие же разговоры, какие проводил с Наоки. Да-да, и на хрену я вертел всю толерантность…
— Извините, но при взгляде на ваше лицо из моей головы вылетают все тайны, которые могли бы стать полезны следствию, — сообщил я как можно дружелюбнее. — Я начинаю вас бояться, язык заплю… запля… заплетается и подмышки потеют. Вы очень грозный и суровый на вид — не зря же вас поставили следить за порядком в школе для детей аристократов.
