— Я начала по одной таблетке, — продолжала Хеллер, — медленно, чтобы меня не стошнило, и тут кто-то начал колотить в мою дверь. Я подумала, что это дилер или кто-то, забывший у меня дома свой кальян с монограммой, или даже копы. Но я не собиралась никому открывать. Потом я услышала, как дверь слетела с петель, открывшись нараспашку, и мне стало страшно. Потому что, простите, но я хотела убить себя, а не быть убитой кем-то. Так что, мистер Серийный Убийца, — подумала я, — даже не пытайся разрушить мой тщательно продуманный план. Я слышала, что взломщик подходит все ближе и ближе, но, думала, ладно, какая разница, даже если это серийный убийца — все равно я в конечном счете умру. На самом деле, киллер, особенно если он будет в маске Сумеречного Крипера и с букетом увядших роз, мог быть отличным поворотом сюжета: «Семнадцатилетняя Хеллер Харриган мертва. Крипер победил».
— Дверь спальни открылась, и на пороге стоял Оливер. Мы с ним не разговаривали несколько недель подряд, и я отказывалась от всех встреч с ним. Он постоянно писал мне сообщения и, видимо, догадался, что я могу решиться на то, чем я в тот самый момент и занималась. И знаешь, что самое странное?
Я потрясла головой, потому что просто не могла представить, что история Хеллер может стать еще более странной и печальной. Хеллер пересказывала произошедшее как увлекательную и даже смешную историю — ведь для Хеллер даже своя собственная попытка суицида представляется увлекательным трейлером к блокбастеру о ее смерти.
— Самое странное было в том, что Оливер не пытался остановить меня. Он просто сел на край моей кровати и сказал: «Давай. Вперед, если ты этого хочешь. Если ты хочешь, чтобы именно так все и закончилось. Если тебе настолько больно или если ты настолько труслива». Я зарыдала, и Оливер обнял меня. Нет, у нас не было секса, но потом многие часто думали, что мы женаты, потому что мы оба носим одинаковые серебряные кольца. Но в тот день он просто оставался рядом со мной, пока не рассвело, и потом знаешь, что он сказал? Он сказал: «Тебе нужна Кейтлин».
— Что?
— Я рассказала ему о тебе, всю нашу историю. Он сказал: «Хел, все, что ты когда-либо делала, ты делала только для того, чтобы заставить Кейтлин гордиться тобой и простить тебя; ну или упасть так низко в кроличью нору, что Кейтлин наконец придет тебя спасать». Я ответила: «Окей, ладно, но даже не вздумай считать, что ты во всем прав. Но дело в том, что Кейти ни за что не будет со мной разговаривать и не подойдет ко мне ближе, чем на миллион километров. Она меня ненавидит и у нее есть на то все причины. Из-за меня она чуть не умерла». Оливер улыбнулся и сказал: «Ты что-нибудь придумаешь. Эй, ты же Хеллер Харриган».
Я почему-то начала улыбаться. И плакать.
— И в конце концов я кое-что придумала. Этот уик-энд, твой приезд сюда, чтобы быть моей наставницей, моим надзирателем, моей нянечкой — все это было моей идеей. Я рассказала о тебе Уайатту, он поговорил с моей мамой, которая решила, что это на самом деле ее собственная идея, и позвонила твоей маме. Все это время я держала крестиком пальцы, я молилась тому богу, в которого верила на той неделе, чтобы все получилось. Чтобы мы снова были вместе. Возможно, это была моя худшая идея в жизни, и я правда прошу у тебя прощения. Прости меня за все. Прости за то, что случилось четыре года назад, прости за то, что я послушалась твоих родителей и не навестила тебя в больнице и даже не позвонила или не отправила тебе хотя бы обезболивающее по почте. Просто… я думала, что я последний человек на земле, которого бы ты захотела видеть или слышать. Я думала, что наши родители правы.
Произнеся последнюю фразу про родителей, Хеллер завопила:
— Я ЗНАЮ! О чем я вообще думала? И я прошу у тебя прощения за эти выходные и за сегодняшний день. Прости меня за то, что я самый плохой друг на свете. Я как анти-друг. Друг-кошмар. Но, Кейти, есть еще кое-что, что мне нужно тебе сказать…
Хеллер посмотрела прямо на меня, а я подумала: «Господи, она же видит перед собой мокрую крысу с радужным стогом соломы на голове и с запонкой в ноздре. Сестра видит того, кто обычно всегда такой организованный, пунктуальный и ответственный, а сейчас представляет собой безнадежное, шмыгающее носом бог знает что в одном грязном гольфе».
— Кейти, сними повязку с руки.
Я совершенно забыла про татуировку. Что же под этой повязкой? Пентаграмма, восхваляющая сатану? Элмер Фадд[18] с эрекцией? Блюющая музыкальная нота? Я осторожно отодрала пластырь, удерживавший бинты на месте. Кожа под повязкой немного опухла, покраснела и блестела от антисептика. Татуировка была очень простой и выполненной великолепно. Это было сердце с надписью: «Кейтлин и Хеллер навсегда. Да поможет им Господь».
Хеллер показала мне свою руку, на которой была набита такая же татуировка, только имена стояли в другом порядке.
— О, Кейти, и еще кое-что: помнишь таблетку, которую я тебе дала? Это было не лекарство от тревожности, не таблетка от курения или что-то серьезное. Это был детский аспирин.
Что? ЧТО? Я нарушила столько законов, изуродовала себя и чуть не умерла из-за таблетки ДЕТСКОГО АСПИРИНА?
— Зачем? — проскулила я. — Зачем ты дала мне аспирин? Почему ты сказала, что это поможет?
— Потому что я очень хотела, чтобы он помог. Потому что ты была не в состоянии двигаться, и я не могла видеть тебя такой. Потому что я знаю, что тревожность и панические атаки — это очень серьезно, и мне очень жаль, что ты от них страдаешь. Потому что ты заслуживаешь лучшего. Кейти, ты такая умная, хорошая и талантливая, но ты просто этому не веришь. И поэтому паника всегда побеждает.
— Не всегда, — произнесла я. — Она не побеждает, когда ты со мной. Мне так жаль, что я тебе не позвонила. И мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через столько ужасных вещей в одиночестве. Прости, что меня не было рядом! Я тоже отвратительный друг! Нет! Я не просто отвратительный друг — я намного хуже! Я плохая ХРИСТИАНКА!
— Вы тоже это слышите? — спросила Хеллер небеса, поднимая голову.
— ХЕЛЛЕР!!!
Хеллер распахнула руки, и я обняла ее так крепко, что мы соприкоснулись руками в тех местах, где у нас были татуировки — и это было ужасно больно.
— А-А-А-АЙ! — взвыли мы в один голос, но не разорвали объятий.
— Дамы? — В комнату заглянул Уайатт. — Я очень рад, что все уладилось, и вы не сядете в тюрьму — по крайней мере, до вашей следующей серии преступлений. Но у нас по-прежнему есть проблема. Довольно серьезная. Та запись с камер видеонаблюдения — она теперь по всему интернету. И, конечно, у каждого есть своя теория по поводу того, чем занималась Хеллер, была ли она под кайфом и насколько она слетела с катушек в самый важный для своей карьеры момент. Я пытался обернуть ситуацию в нашу пользу, убедить всех, что ты снимала авторский фильм, но я не думаю, что люди на это купятся.
Уайатт упал в кресло и спрятал лицо в ладонях. Когда он поднял голову, я увидела, что он плачет.
