— О чем задумалась? — спросил Женя.
— Здесь есть рестораны мексиканской кухни?
— Без понятия, — пожал он плечами. — Я как-то больше по дешевым барам.
— Хочу кесадилью и чили кон карне, никто их так не готовит, как Матео. Ладно, — тряхнула я головой, — поехали.
Женя ни о чем не спрашивал, но, кажется, уловил мое настроение и мысли. В целом, я пришла к выводу, что Нью-Йорк все-таки стал мне домом. Там я переживала много, там была счастлива, там… В общем, много всего произошло там.
Все-таки человек умеет привыкать, адаптироваться, срастаться с местом. Главное — не по чьей-то воле, как было с отцом, а сделать осознанный выбор.
И я его сделала…
Женя припарковал машину на противоположной от церкви стороне улицы, и мы вышли.
— Вроде женщины должны в платке заходить. Или это только в православии?
— Без понятия, — ответила я, осмотревшись. — Но я туда не собираюсь.
— Не понял?
— Переход, — показала я пальцем на спуск под землю на перекрестке.
— Может, объяснишь что-нибудь?
— Ты хочешь действовать как мент, то есть опросить работников церкви. Я вот, правда, без понятия, кто там и на каких должностях работает. Но они, скорее всего, будут петь дифирамбы отцу Юрию, если знали его, и мы ничего не узнаем, значит…
— Нам нужен кто-то, кто знает здесь всех, но при этом к церкви отношения не имеет, — продолжил за мной Женя. — Учитывая, что возле церкви хлебные места для попрошаек в дни службы или каких-то церковных праздников, какой-нибудь местный бомж должен здесь обитать. И ты подумала, что в такую погоду он переместился в переход.
Я кивнула:
— Логично же.
— Только ты тоже кое-что не учла. Попрошайничество — это бизнес, и мы можем при помощи одного звонка узнать, кто здесь всем заправляет.
Ну да, от криминальной иерархии я была далека. И я даже понимала, кому собирается позвонить Женя. Он достал телефон и, прижав его плечом к щеке, вскоре спросил:
— Кто у нас в городе крышует попрошаек в районе Громова?.. Да… Жду…
Сунув телефон в карман, Женя кивнул на кафе. Я взяла его под руку и подумала, что сейчас время удовлетворить свое любопытство:
— А кто у нас вообще Арсен? Типа криминального авторитета? Крестного отца?
— Скорее всего, ни то, ни другое. Думаю, он просто человек, обладающий информацией, которого многие уважают и к которому обращаются за советом. Сам к власти не рвется, сидит себе тихонько в своем тире, но не любит, когда в городе начинаются волнения.
— Компромат ведь нужен был ему, а не каким-то друзьям? — спросила я, когда мы устроились за столиком и сделали заказ.
— Да, но я не знаю, что там было.
— А думаешь?
— Думаю, что он работал на два фронта. Возможно, полиция или ФСБ и…
— Криминал, — закончила я.
— Да. Так что связи и возможности у него обширные.
Арсен оказался легок на помине. Женя поднял трубку, выслушал и ограничился коротким:
— Спасибо, — после чего бросил телефон на стол.
— Ну что? — спросила я.
— Через пятнадцать минут возле перехода встретимся с Серым, который контролирует район.
— Как будто девяностые на дворе, ей-богу, — покачала я головой.
Женя пожал плечами, и мы молча начали обедать.
До перехода мы дошли пешком. Рядом с ним на аварийке стояла машина, откуда, когда мы остановились, вышел совсем не похожий на бандита из девяностых молодой человек.
— Евгений Алексеевич? — перевел взгляд на меня: — Лилия Николаевна?
После двух утвердительных кивков он тоже представился:
— Сергей, но все меня называют Серым. Спрашивайте.
Внешность нормальная, а вот замашки все оттуда же.
— Нам нужно найти кого-нибудь, кто довольно давно побирается у церкви, — сказал Женя.
Серый задумался ненадолго, потом ответил:
— Есть тут старичок один. Его все называют Вовочкой, платит он исправно, в неприятности не попадает. Чудо, а не попрошайка. Пару дней назад пропал. Я думал, помер где, но поговаривают, что в больницу загремел, кашлял сильно в последнее время.
— Номер больницы вы, конечно, не знаете, — утвердительно заключила я.
— А мне-то зачем? — удивился Серый.
— Спасибо, — поблагодарили мы его и направились к моей машине.
Скорее всего, старичок находится в ближайшей отсюда больнице. Если я не ошибаюсь, приемное отделение там есть.
— Давай на соседнюю улицу, — сказала я.
— Логично, — кивнул Женя. — Но легких путей ты не ищешь.
Через минут пять мы тормозили на парковке для персонала, куда снова попали благодаря удостоверению. В приемном отделении оно нам тоже помогло. Пульмонологии здесь не было, так что мы поднялись на третий этаж в терапию, где медсестра на посту провела нас в палату, конечно, после того как Женя снова сверкнул удостоверением.
Вовочкой оказался довольно милый старичок, в шестиместной палате с которым никого не было. Увидев нас, он удивился:
— Вы ко мне?
— К вам, — ответила, заняв единственный стул, Женя привалился к стене и добавил:
— Из полиции.
— О, как! — Вовочка совсем не испугался, только сел поудобнее на кровати. — И что надо?
— Отца Юрия, священника, который погиб, помните?
— А то! На моих глазах помер.
— Не расскажете все по порядку? — попросила я.
— А вы тогда узнаете, что с моей собакой? — хитро прищурился Вовочка.
— Узнаем, — пообещал Женя и с волнением спросил, когда, наверное, увидел, что я зажмурилась и прикусила губу: — Лиль, ты чего?
Я лишь отрицательно покачала головой. Не успела, упустила… Сейчас подсознание мне что-то выдало, а я не успела это схватить.
Глава 14 ЖеняЯ вроде понимал, как работают человеческие мозги, но, конечно, нестандартные решения Лили отчасти не понимал. Сам бы я пошел в церковь и попробовал поговорить с кем-то из работников, как она и говорила. Обычные оперативно-следственные мероприятия. Хотя, как мне кажется, все допросы есть в материалах дела по ДТП, так что, возможно, наши разговоры были бы пустой тратой времени — проще поднять документацию.
Не думал, что от этого Вовочки мы чего-то добьемся, даже если он видел аварию своими глазами. Но вот Лиля зацепилась за его какие-то слова. Кажется, сама не поняла, за какие именно, и ей это не нравилось. Она хмурилась, кусала губу, но не могла вырвать нужное воспоминание.
