Пиздец. Где же он был столько лет? Как спасся? Да вообще, что за нахрен происходит?!
— Рад нашему знакомству, милая леди, проходите в дом, ваши вещи заберут.
Женат, значит, память потерял. Шумно выдыхаю и тяжелым взглядом смотрю на окна дома. Вот тебе и радость встречи, мать его.
Вхожу в гостиную. Вижу, что Стася лежит на диване, вокруг нее скачут Алия и Тамара Петровна.
— Почему дочь Егорова живет у тебя? — с порога прилетает мне, а я рот открыть не могу
— Ты не помнишь её? — спрашивает Гурам, пока я стою, как истукан, и не знаю, что говорить.
Бросаю взгляд на бледную Стасю, которая не приходит в себя.
— Да что ж это такое, бедная девочка, ну хоть бы в этот раз без скорой обошлось, — волнительно бубнит Тамара Петровна.
Я поднимаю взгляд на Илью, которому Гурам задал вопрос.
— Это же не Агата, я же вижу! Тогда что эта девка делает у тебя?
Меня давно так не пытали, а я впервые не могу говорить. Он смотрит с такой неприязнью, что мне кажется, чтобы я не сказал, мне по любому впечатают огромный кулак в лицо.
— Она моя жена, я женился на ней после твоей гибели.
— Какого черта?! Ты же, как никто другой, знал, что всё, что связанно с этой семьей под запретом! Вы все знали, — орет Илья, о да, орать он умеет, и сейчас отлично напомнил.
Стася открывает глаза. Этот громовержец и мертвого с того света поднимет. Не хватало, чтобы сына разбудил, и будет вообще отлично.
Стася резко садится, смотрит на Илью, как на приведение.
— Как это возможно? Как?
Руки женщин пытаются уложить ее назад, но она, кажется, не видит никого кроме Саги.
— Стася, приляг, — обращается к ней Гурам. — Илья, не ори, в доме ребёнок спит.
— У вас уже и ребенок имеется? Шустрые вы, скажу вам.
Он отворачивается от меня, и я понимаю, что всю свою ненависть он посылает в лицо моей девочке. Стася еще не понимает, что перед нами человек, которого мы не видели два года и который потерял память. И почему-то у него видел полнейшее отторжение того, что Стася была его женщиной.
— Какого хуя ты замужем за моим лучшим другом? Вам с отцом мало того, что сделали в прошлом?
— Прекрати, ей нельзя волноваться, — хватаю друга за руку, но тот резко разворачивается, и я вижу, как молниеносно сжимаются его пальцы в кулак.
— У нас имеется, — рявкает Стася на Илью. — Ты купил меня у отца, сделал мне ребёнка и умер, завещав свое богатство. Перестань орать, разбудишь сына — убью своими руками!
Резкая, как кошка, Стася оказывается между нами и без грамма страха отталкивает от меня Илью. Я никогда ее такой не видел.
Гурам тоже вдруг оказывается рядом, не зная, кого сейчас придется успокаивать — Илью или Стасю.
— Таир, — раздается тонкий мелодичный голосок, — мне плохо.
Напряжение, разрастающееся до всемирного взрыва, моментально рухнуло и разбилось на тысячи осколков. Илья срывается с места и несется к побледневшей Алии, которая с помощью Гурама садится на край дивана и держится за низ живота.
— Милая, прости, прости, скорую? Опять напряжение?
— Окно откройте, дайте воздуха побольше, — даю указание Тамаре Петровне, а сам смотрю на Стасю и не знаю, что ей сказать в этот момент.
Я такой ее ни разу не видел. С порога выложила информацию человеку, который не должен был получить ее в таком формате. Стася не знает, что Илья женат и у него будет ребенок.
Как только появляется беременный живот, на лице жены выступает пунцовое пятно.
— Я сваливаю, — поворачивает голову ко мне и поднимает руки, словно капитулирует. — Я не вывезу всё это, родной, прости, разбирайся с ним сам.
Она говорит это достаточно громко, и Илья реагирует на ее слова, поднимая голову и провожая непонятным взглядом. А мне стало легче дышаться, когда Стася покинула комнату и оказалась за несколько стен от Ильи.
Тамара Петровна заботливо налила Алии чаю. Хлопочет над ней так же трепетно, как над своей любимой Анастасией Викторовной.
— Мне уже лучше, спасибо, — улыбается девушка.
— Разденься, девочка, в доме тепло, тепловой удар будет, — заботливо помогает женщина снять девушке пальто, — пойдем на кухню. Устала с дороги небось, покормим тебя. Пусть мужчины поговорят.
— Правильное решение, — хвалит Гурам и провожает женщин взглядом. Смотрит на нас с Ильей. — Без баб дышаться стало легче. Давайте поговорим, парни. На пониженных тонах, Илюх.
— Что здесь за нахуй происходит?! — рявкает Сагалов и пытается одним взглядом нас испепелить.
Я не буду с ним говорить в таком тоне, я ему уже все сказал, ему Стася добавила, какого хера он пытается своими психами выорать?!
Гурам видит, что я залупился, тяжко вздыхает.
— Сага, да не ори ты, блядь. Малого разбудишь, сам пойдёшь успокаивать, заебал, — говорит беззлобно. — Думаешь, мы тут плюшками два года баловались, пока тебя не было? Вартана чуть не пришили, Стася чуть не померла, а ты кидаешься с порога на девчонку, даже не помня, что сам ее в нашу жизнь притащил.
— Прости, брат, я действительно ничего не помню… не помнил до новостей, которые посмотрели несколько недель назад. А потом яркая вспышка. Алия обращается ко мне Таир, а я понимаю, что не Таир. И дикая головная боль.
Сагалов присаживается в кресло и сжимает голову руками. Меня игнорирует, но я и не рвусь в бой.
— Мама как? Она болела, жива? — смотрит на Гуру, и я понимаю, что боится услышать ответ, а я оцениваю ущерб его памяти.
Это ж до какого момента он ничего не помнит?
— Илюх, твоя мама умерла два года назад, — хмурит брови Гурам. — Ты приехал хоронить её и после похорон с каких-то херов попер к Егорову. Хотя позвонил бы нам, мы бы сказали тебе, что ты еблан. Из отеля ты вернулся его главным акционером и с ней…
Гурам не упоминает имени Стаси, а моя рука один хер сжимается в кулак. Сверлю Гурама тяжелым взглядом.
— В смысле с ней? — хмыкает с издевкой. — Меня там что опоили? А вы куда смотрели? Или ты, Варта, только на ее сиськи пялился? Хули она твоя жена?!
