Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
— Граждане, давайте правовую полянку покидать не будем! — рявкнул Вадим, раздвигая в стороны молодых оперативников. — Михаил Анатольевич, у нас имеется постановление следователя, — он выхватил бумагу из рук Макарова и сунул ее под нос Борискину, — вашего сына сейчас доставят в опорный пункт, где с ним пообщается следователь. Дальнейшее, как говорится, будет зависеть от результатов общения. А вам я напоминаю, что препятствовать сотрудникам полиции при исполнении весьма чревато. Должны знать, все же сами в системе служите.
Несколько мгновений заместитель Кноля стоял неподвижно, не отрывая взгляда от лица оперативника, затем вдруг послышался странный шипящий звук. Илья не сразу понял, что это был долгий, мучительный вздох отца, не способного защитить своего ребенка.
— Пойдемте. — Борискин первым начал подниматься по ступеням. Коснувшись рукой дверной ручки, он обернулся и жалобно взглянул на Зубарева: — Я надеюсь, обойдется без этих ваших… методов, — кадык на шее Михаила Анатольевича судорожно дернулся, — ведь это ребенок.
— Не беспокойтесь, — отозвался подошедший к крыльцу Лунин, — с вашим сыном будут вести себя максимально корректно.
— Не беспокойтесь, — повторил Борискин, изумленно вздернув начавшие седеть брови. — Как тут не беспокоиться, когда такое творится?
Первым в дом вошел Михаил Анатольевич, вплотную за ним следовал Зубарев. Затем по ступеням крыльца легко взбежали и скрылись внутри коттеджа Кольт и Макаров. Илья взглянул на стоящего у калитки участкового.
— Вы пойдете?
— Нет, здесь подожду, — мотнул головой Колычев, — там и без меня тесно. Да и мало ли, вдруг кто сюда сунется, а время-то для гостей не шибко удачное. Так что постою, покараулю.
— Хорошо. — Кивнув, Илья поднялся по ступеням.
Еще не войдя в дом, он услышал громкий, встревоженный голос Борискина-старшего:
— Дима! Димочка! Спустись вниз, пожалуйста.
Войдя в тесную, заполненную людьми прихожую, Илья протиснулся к лестнице, по которой медленно, словно боясь упасть, спускался Дима Борискин. Михаил Анатольевич стоял, поставив одну ногу на нижнюю ступень и крепко ухватившись рукой за перила, словно пытаясь выстроить последний, пусть и безнадежно хлипкий рубеж обороны между своим сыном и людьми, которые почему-то пытаются его забрать.
Подросток в нерешительности остановился всего в двух ступенях от отца.
— Димочка, — начал было что-то говорить Борискин, но тут же остановился, ощутив прикосновение к своему плечу чьей-то руки. Обернувшись, он увидел стоящего рядом Лунина.
— Дима, я у тебя хотел спросить еще в школе, — не зная зачем, соврал Илья, — что у тебя с рукой?
— Вы же спрашивали, — Дима испуганно взглянул на следователя, — кошка оцарапала.
— Да, я помню, персидская, — кивнул Лунин, — но я говорю про другую руку.
— Другую?
— Другую, Дима, другую, — мягко отозвался Лунин, и тут же в его голосе зазвучали командные ноты, — на левой руке подтяни рукав.
— На левой? — Правая рука метнулась к левому запястью, закрывая его, а затем бессильно повисла вдоль туловища.
— На левой, — настойчиво подтвердил просьбу Лунин. — Ты же сам это можешь сделать? Или…
— Он сам, конечно, он сам все сделает, — поспешно вмешался Михаил Анатольевич. — Димочка, сделай, как тебе говорят. Чем быстрее все выяснится, тем быстрее тебя оставят в покое.
Помедлив еще несколько показавшихся Лунину неимоверно долгими мгновений, Дима потянул вверх левый рукав толстовки. Илья, боясь ошибиться, задержал дыхание и облегченно выдохнул, увидев на запястье подростка яркую разноцветную полоску ткани.
— Если не ошибаюсь, — как ни старался Лунин, он не смог сдержать торжествующую улыбку, — эта манжетка принадлежит Алине Кноль. Или, правильнее будет сказать, ранее принадлежала?
Выходили из дома Борискиных в обратном порядке. Первым на крыльце появился Лунин. Улыбнувшись в ответ бьющему прямо в глаза низкому ноябрьскому солнцу, он сбежал по ступенькам вниз и подмигнул стоящему у калитки участковому.
— Вот и все, — похвастался Илья, даже не пытаясь согнать с лица счастливую улыбку, — вот и все, — повторил он, услышав шаги у себя за спиной.
Дима Борискин, бледный, растерянный, медленно спускался с крыльца, зажатый с двух сторон молодыми оперативниками. Наручники после короткого обмена взглядами между Ильей и Зубаревым было решено пока не надевать, и все же достаточно было даже одного короткого взгляда, чтобы понять — этот человек несвободен. Замыкал процессию Вадим. Выйдя на крыльцо, он обернулся и что-то произнес, обращаясь к Борискину-старшему. Слов Илья расслышать не мог, но решил, что, скорее всего, Зубарев посоветовал Михаилу Анатольевичу остаться дома, и облегченно улыбнулся, когда увидел, что Борискин последовал полученному совету. Хорошее было бы зрелище — четверо мужиков, конвоирующие по поселку одного подростка, и бегущий следом, размазывающий по лицу слезы несчастный отец!
— Надо было машину пригнать, — словно услышал мысли Лунина участковый, — а то так и пойдем по деревне. Клином! Как с пленным.
— Григорич, а ты лицо повеселее сделай али песню какую спой, — посоветовал ему Зубарев. — Идти-то хоть далеко?
— Не шибко, — покачал головой Колычев и, оглядев подростка с ног до головы, печально вздохнул: — Ох, сынок, занесло тебя на повороте. Смотри, как бы о стенку не размазало.
Шесть человек нестройно зашагали прочь от дома Борискиных. К их счастью, улица в это время суток была совершенно пустынна, лишь совсем далеко, в трех сотнях метров несколько темных фигурок с едва различимыми с такого расстояния лопатами старательно счищали снег с тротуара. Дойдя до поворота, Дима замедлил шаг и попытался было обернуться в надежде увидеть если не отца, машущего ему в окно рукой, то хотя бы само окно родного дома, но тут же получил мощный тычок в спину от шедшего позади него Зубарева.
Около часа спустя Лунин вместе с Вадимом вышел на крыльцо опорного пункта. Некоторое время они оба стояли неподвижно, молча уставившись на медленно подползающее к поселку тяжелое пепельно-серое облако, обещающее усыпать Нерыбь очередной порцией снежных хлопьев. Достав из кармана сигареты, Зубарев закурил. Сделав пару быстрых затяжек, он выпустил изо рта кольцо дыма, а затем ухитрился, выдохнув еще раз, пропустить сквозь него белесую тонкую струю, после чего удовлетворенно хмыкнул и взглянул на застывшего рядом следователя.
— Дурак ты, Лунин, что не куришь, — изрек, делая очередную затяжку, оперативник.
— Обоснуй, — не поворачивая головы, отозвался Илья.
— Вот смотри, стоишь ты как дурак, и сам ты себя дураком чувствуешь, и у тебя на лице при этом написано, что ты дурак. А вот если ты вышел да закурил, сразу другое дело.
— Что, чувствуешь себя иначе?
— Нет, чувствуешь себя так же, — признал Вадим, — но хотя бы со стороны не так заметно.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
