– Не может быть! – ахнула Анастасия. – Никогда бы не подумала, что в наше время, на грузовом судне… В смысле, что времена анархии прошли…
– И не говори. А ведь началось всё с ерунды. С того, что одна глупая девчонка хотела заставить ревновать любимого мужчину.
– Из-за того, что она хотела выйти замуж за Мишу Панкратова?
– Если бы это было так! Наверное, у неё хватило бы ума представить всёАнатолию нужным образом. Мол, ей нужно устраивать свою жизнь, что они должны расстаться, потому что в таком случае Маше придётся уйти с судна… Ну, как вы женщины в таких случаях говорите. А она стала Анатолия дразнить.
– Это он сам вам сказал?
– Конечно, мы же отвели его в каюту и задержались там, потому что Олег никак не мог успокоиться и всё спрашивал: «Толя, за что, разве я сделал тебе что-нибудь плохое?»
– Кто о чём, а Олег Николаевич о себе. Вроде случившееся с Машей и не очень важно. Главное – сам Демидов.
– Что поделаешь, для него карьера – смысл жизни.
– А для тебя? – вырвалось у Анастасии.
– Что – для меня? – не сразу понял он.
– Для тебя карьера ничего не значит?
– Ты меня сама перебиваешь, а потом будешь говорить, что я тебе так и ничего не рассказал.
Он только на минутку запнулся об этот её вопрос и поторопился продолжить беседу, как будто она случайно коснулась тайной струны, которой он сам касаться боялся.
– Уходишь от ответа?
– Ася, ты бы разобралась, чего тебе больше хочется услышать: как мы арестовывали Щербоноса или почему я не капитан?
– Почему ты не капитан.
– Вот что, оказывается, тебя волнует, – смутился он, – значит, как старпом я тебе не нравлюсь?
– Нравишься. Настолько, что я, как видишь, захотела узнать, что с тобой случилось в недалеком прошлом.
– Похоже, у тебя появилась мания расследования, – сказал он, и это прозвучало обидно.
– Тогда скажи честно: Анастасия не лезь не в своё дело! – с горечью заметила она.
Вот, именно этого Настя боялась: что в один прекрасный момент он так скажет. И не пустит её в свою жизнь. Типа, знай, Ася, своё место!
Он не выдержав, шагнул к Анастасии и обнял ее.
– Прости. Но вроде только что мы говорили о Маше, и вдруг перешли на разговор обо мне. Во-первых, это слишком неожиданно, а во-вторых, о серьезном событии в моей жизни мне бы не хотелось говорить походя или на бегу.
– Машу всё равно не вернешь, убийцу мы вычислили…
– Точнее, ты вычислила.
– Вы бы и сами в конце концов к такому же результату пришли.
Анастасия подняла руки в знак того, что она сдаётся. Мол, не хочешь, не говори. В самом деле, если её вопросы выглядят банальным любопытством, она готова отступить, как говорится, на прежние позиции.
От неё, видимо, вдруг повеяло холодком, потому Игорь заторопился на вопрос ответить.
– Ну, хорошо, признаюсь: раньше я уже был капитаном. А на «Суриков» устроился… Спасибо, хоть старпомом взяли.
– Не поняла.
– То есть, на моем судне случилось происшествие, которое потянулось за мной как хвост. Этого как раз боится Олег. Только у меня роковое событие не было связано с человеческими жертвами.
Игорь замялся, подбирая слова.
– И что это было за происшествие?
Он помедлил, будто подбирая слова.
– Теперь и не знаешь, может, с человеческими жертвами было бы лучше…
– О чём ты говоришь! – ужаснулась она.
– О том и говорю: непрофессиональными действиями я нанёс материальный ущерб и порту, и судовладельцу.
– Ты нанес? – теперь она не поверила. – Но каким образом?
Опять заминка. Да что такого страшного произошло, что он до сих пор не может об этом говорить спокойно? Её терпеливое молчание дало свои плоды. Игорь, решившись, стал говорить уже без перерыва.
Глава двадцать третья
– В общем, стояли мы на рейде и ждали лоцмана. Прибыл человек, с виду вполне приличный. И только потом я понял, что он пьяный в сосиску. Не сразу понял. Стояли на рейде, все причалы были заняты, а тут, к счастью, один причал освобождался, и мы могли его занять. Шесть часов на этом экономили. И деньги, кстати, приличные…
– Тебе что за дело до чьих-то денег?
– Не скажи. За досрочную разгрузку нам полагалась премия… Так вот, я слишком поздно заметил, что наш лоцман пьян. Можно было бы потребовать другого, но мы же джентльмены, у нас же профессиональная солидарность. Короче, мое судно, благодаря указаниям этого хмыря, при постановке к причалу не сбавило скорость до необходимой и впилилось в причал. При этом так его разворотило, что портовые юристы выкатили нашему пароходству просто космический иск. Не говоря уже о том, что пришлось ремонтировать судно… Напрасно было бы оправдываться и винить во всём лоцмана. Любой из комиссии мог бы сказать: а вы, товарищ капитан, куда смотрели?..
– И давно это случилось?
– Четыре года назад.
– Ничего, ты отмоешься.
– Спасибо за доверие, пани доктор!
– А вот Демидову, наверное, придётся пострадать из-за Машиных любовей…
– Зачем ты так, Настя? Она же совсем молоденькая была, дуреха.
– Права Зинаида Поликарповна: не учим мы своих дочерей ни любить по-настоящему, ни свои женские силы соразмерять.
– Сказано красиво, – согласился он, – но, по-моему, слишком закручено. На самом деле всё гораздо проще: девочка привыкла, что мужчины ею увлекаются, думала, для неё ничего недостижимого нет, а Фёдор, видишь, упёрся. У него в самом деле семья хорошая. И жена – дай бог каждому. Зачем же ему было менять шило на мыло?
– Это ты так о любви?
– Если говорить о любви, то любит он и любил только свою Лизу. А то, что у них с Машей была… встреча в постели… Так ты как врач и сама понимаешь, не все могут долгими месяцами жить без женщины. Вот именно в такую минуту Маша к нему пришла. Фёдор ведь её не обижал ничем. Просто отказался продолжать отношения, а девочкуэто задело.
– То есть, в настоящую любовь с стороны Марии ты не веришь?
Он задумался.
– Думаю, не было никакой такой любви. Какой уж там Фёдор супермен, чтобы в него без памяти влюбиться.
Она откровенно рассмеялась: мужчины так одномерны! Но мысленно призналась, что высказывание Игоря её отчего-то задело.
– Ты считаешь, что влюбляются только в суперменов?
– Молодые девчонки – да… если не в сверстника, то непременно в кого-нибудь выдающегося. Федя воевал, с нунчаками, видела, как обходился? А девчонке много ли надо?Да ещёи не растаял перед нею, как тот же Анатолий… Нет, как хочешь, а Мария сама свою погибель спровоцировала!
