Мирон прикрыл глаза, стараясь абстрагироваться от тихого, но частого и напряженного дыхания Мелеты и еле слышного мычания – Хидео напевал себе под нос какую-то тягучую мелодию.
Буквы… Они здесь неспроста. Обычно для пароля достаточно цифровой клавиатуры – ведь можно создать сколь угодно сложную комбинацию, которую не разгадать простым перебором.
Но он не знает никаких комбинаций. Платон ничего на этот счёт не говорил. Вообще ничего. Значит, он уверен, что у Мирона вся информация уже есть…
Что-то из детства? Из их совместной жизни? Мирон пробежался по воспоминаниям.
Нет. Таких событий СЛИШКОМ много. А времени мало… Ведь предполагалось, что он зайдёт, откроет сейф, заберёт модуль и выйдет. А не будет стоять, разгадывая шарады под дулом пистолета. Ну, не пистолета. А чем лучше угроза причинения боли любимому существу?
Любимому? – цифры на панели утратили чёткость. – Я люблю Мелету? – Мирон прислушался к себе.
Вспомнил их единственную, проведенную вместе ночь… Хотя нет. Они же спали вместе в заброшенном здании, готовясь к рейду. И что? Несколько проведенных вместе часов, это – любовь?
Его охватила паника.
Ладно… – он постарался успокоиться. – Ладно… Об этом можно будет подумать потом. И кстати, мнение девушки в этом вопросе тоже будет нелишним.
Сосредоточиться. Открыть сейф. А для этого нужно разгадать пароль… Итак: вернемся назад. Если Платон ничего не говорил о пароле, значит был уверен, что УЖЕ сказал. Как бы парадоксально это не звучало.
Мирон прокрутил в голове все их разговоры в обратном порядке. Добрался до квартиры… Что-то в ней? Единственная фраза, которую он там видел, был из этой книжки про шпионов.
"Никому нельзя верить. Даже себе. Мне – можно."
Эта фраза? Значит, для этого нужны буквы? Он занёс палец над панелью…
Нет. Платон никогда не пользовался буквенными шифрами. Он любит математику. Значит…
Прикинув в уме, Мирон нажал цифру один, а за ней – пять. Цифровое значение буквы "Н" – пятнадцать. "И" – десять. "К" – двенадцать. "О" – шестнадцать.
Детский шифр. Так они развлекались в школе, еще в первом классе. Потом отец показал им азбуку "морзе" и общаться – так, чтобы ничего не поняли одноклассники и учителя – стало еще проще.
Ему не нужно было считать, всё всплыло в памяти. "В" – три, "Е" – шесть, "Р" – восемнадцать, "И" – десять, "Т" – двадцать, "Ь" – тридцать.
Строчки цифр бежали, как цепочки трудолюбивых муравьёв. "А для низкой жизни были цифры. Бессловесный подъяремный скот. Потому что все оттенки смысла умное число передаёт"… Отец любил Гумилёва. Частенько бормотал эти строчки вслух.
Наконец фраза введена полностью. Зеленые огоньки на сейфе перестали мигать, засветились ровным, спокойным светом. Раздался ровный, на одной ноте, писк. А затем рядом с консолью открылось небольшое отверстие. Мирон уже знал, что это – интерфейс ДНК-замка. В отверстие нужно всунуть палец, стерильная игла сделает забор крови…
Мирон оглянулся на Мелету.
Их взгляды встретились, образовав чёрный туннель. На миг показалось, что это не Мелета – девушка из плоти и крови, а Алика. Идору. Сгусток информации, в котором закодировано послание только для него…
А потом она начала двигаться. Неловким на первый взгляд движением вывернулась из хватки Хидео и соединила кончики пальцев правой и левой руки. Между ними проскочила красная искра, сверкнула молния.
Раз! И рука клона – та, в которой был зажат лазерный пистолет – улетела куда-то под шкаф.
"Молекулярная мононить, – раздался в голове голос Мышонка. – Режет бетон и сталь так же легко, как лазерный скальпель. Это – на крайний случай…"
Хидео отскочил на безопасное расстояние, зажимая культю. Крови совсем не было, впрочем, как и выражения боли на лице клона.
Отпустив поврежденную руку, он улыбнулся и выставил свой короткий, но такой опасный ножик.
– Новый виток развития отношений, – проговорил он так, будто происходящее ему нравилось. – Значит, потанцуем.
Мелета ожгла клона взглядом.
– Что ты делаешь? – спросил Мирон. – Мы же обо всём договорились. Давай отдадим ему модуль и спокойно уйдём.
– Акира нужен Платону.
Она резко крутанулась на одной ноге, стараясь зацепить своей нитью клона. Тот легко уклонился.
– Да срать на Платона! – закричал Мирон. – Он же убьёт тебя! Слышишь?
– Не убьёт.
Она вновь махнула нитью, а затем попыталась достать Хидео ногой.
– А вот здесь, – клон вновь расслабленно улыбнулся. – Ты ошибаешься.
Он двигался так, будто отдельные части тела плохо соединялись между собой. Будто все его суставы скрепляли гибкие шарниры или пружины. Это был не танец, нет. Но именно так должна ходить настоящая смерть, – подумал Мирон.
– Ты остался без руки! – крикнула Мелета и вновь прыгнула. Нить мигнула красным всполохом.
– Так же, как и ты, – спокойно заметил, уклоняясь, Хидео. – К тому же, ты потеряла много крови.
Только сейчас Мирон обратил внимание на то, что вингсъют Мелеты потемнел с левого бока почти до колен. Рана, которую нанёс клон, всё это время подтекала, и кровь впитывалась в ткань.
Ретиарий и мирмиллон, подумал он. У одного – сеть и трезубец, у другого – доспехи и меч.
Хидео, опираясь на правую ногу, держал нож опущенным к бедру.
Мелета, сделав огромный прыжок, очутилась рядом с ним и попыталась захлестнуть мононитью шею клона. Тот пригнулся к полу, совершил скользящее движение вокруг своей оси и резанул ножом по ногам девушки. Та запрыгнула на металлический стул. Чуть покачнулась, но восстановила равновесие.
Клон был высок, и только стоя на стуле, Мелета смогла заглянуть ему в глаза. Он улыбнулся. Пошел вдоль стен, описывая полный круг – она поворачивалась вслед за ним.
Может, вызвать охрану? – мысль мелькнула и пропала. Скорее всего, охранникам приказано стрелять на поражение…
Сзади раздался требовательный писк. Увлеченный поединком, Мирон совсем забыл о сейфе. Отступил в сторону, чтобы не упускать из поля зрения Мелету и бросил короткий взгляд на панель.
Чёрт… Замок запрограммирован таким образом, что, если он не даст кровь в ближайшие секунд двадцать, всё накроется. Программа защиты сочтёт его попытку взломом и спалит содержимое.
Протянув руку, он надавил большим пальцем на иглу. Почувствовал укол, затем охлаждающий мазок антисептика.
Наступила тишина.
Будет забавно, если сейф всё-таки не примет мою ДНК… – с лёгким налётом безумия подумал Мирон.
Одна секунда…
