Я впивалась в руку Руслана, до крови врезаясь в нее ногтями. Он игнорировал боль, успокаивая меня, шепча всякие глупые нежности — какая я красивая, как он любит меня, как благодарит за детей, что я ему родила. Его голос журчал над ухом, успокаивая и расслабляя. Тужиться становилось легче, словно от ощущения поддержки любимого, боль притуплялась, отходила на второй план.
Это наш малыш. Опять случайный, но такой долгожданный и любимый. Наш с Русланом ребенок, который пришел в этот мир стать нашим крохой.
— Еще чуть! Еще чуть-чуть! Молодец!
Маленькое сморщенное тельце опустили мне на грудь, и я заплакала, разглядывая темноволосую макушку. Такая же, как Полинка, сразу родилась с кучеряшками.
— У вас мальчик, — довольно оповестила врач.
— Мальчик? — хором спросили мы, и женщина подтвердила, добавив, что с ним все в порядке — полностью здоровый малыш.
— Ты молодец. Реально, Кать, — шепотом сказал Руслан, подушечками пальцев погладив хрупкую спинку. — Ты просто герой.
— Не то слово, папочка, не то слово, — вмешалась женщина, забирая младенца, чтобы обмыть его и запеленать.
— Папочка, — повторил он, растекаясь в улыбке. — Дважды папочка.
У него был такой ошалелый и счастливый вид, что я не смогла сдержать смех.
У нас все обязательно будет хорошо. Как бы ни повернулась судьба, пока мы вместе, непогода не проникнет в наш дом. У нас есть мы и наши дети.
— Как назовете? — спросила медсестра, передав Лану уже упакованный в пеленку комок с торчащим из него недовольным личиком.
Он вопросительно посмотрел на меня, и я кивнула, зная, о чем он думает. Ренат все для нас сделал, наш сын заслуживает носить имя своего деда.
— Ренат. Саяров Ренат Русланович.
— Необычно. По-русски, — заметила она. — Что ж, отдохните.
— Кать, я письмо принес, — неожиданно сказал Лан, держа на руках сверток как самую ценную ношу на свете. Трогательно. Очень трогательно. — Хочешь прочитать? Столько времени прошло…
Я отрицательно покачала головой.
Почти год с того момента, как не стало этого настоящего человека с большой буквы. В белом конверте, который я так и не решилась открыть, было его признание, покаяние, тайна. Он всегда будет рядом с нами. Что бы ни было в том письме, мое мнение о Ренате никогда не изменится.
Я не знала, как он все это провернул. Не знала, как нашел меня и что делал, чтобы спрятать от сына. Но я была уверена, что он все делал правильно, и мне не требуются подтверждения его правоты.
— Нет, не хочу. Может быть, когда-нибудь, но не сегодня.
— Хорошо, красивая. Все, как ты скажешь.
Поцеловав меня в лоб, он аккуратно развернул сына, чтобы я могла его разглядеть, и прошептал:
— Теперь ты точно за меня выйдешь.
Мне оставалось только согласно кивнуть.
* * *
Конец
