Мы затаили дыхание, когда Уоллер стал перечислять имена жертв: Андре Деверо, Эрика Уиттен, Мэдисон Тайлер и еще одна малышка, Доротея Альварес, из Мехико.
Ребенок, о котором мы ничего не знали.
Девочка, которая еще могла быть жива.
Попивая кофе, Уоллер называл места, где жили эти дети, проданные богатым мерзавцам в качестве сексуальных игрушек.
— Идея привозить симпатичных девушек из Европы и устраивать их нянями в богатые семьи принадлежала моей жене. Потом мы отыскивали состоятельных покупателей. Я занимался нянями. Мои девочки всегда гордились тем, что работают в домах известных людей, что их воспитанницы и воспитанники — самые очаровательные, самые умные, самые одаренные. И я поощрял их рассказывать мне обо всем, что происходит в семьях.
— То есть первый отбор детей делали сами няни, но никто из них не догадывался, какие у вас на них планы, — сказала Томсон.
Ренфро улыбнулся.
— Как вы находили покупателей? — спросил Стенфорд.
— Ну, как говорится, слухами земля полнится. Все наши клиенты — люди зажиточные, с положением, так что я всегда знал — дети попали в хорошие руки.
Я стиснула зубы, сдерживая позыв к рвоте, и вцепилась в подлокотники кресла, но не отвела глаз от экрана.
— Вы продержали Мэдисон почти две недели, — сказала Томсон. — Не слишком ли рискованно?
— Ждали денежный перевод, — с сожалением вздохнул Ренфро. — Нам обещали за Мэдисон полтора миллиона, но сделка зависла. Было у нас и другое предложение, не столь хорошее. Потом первый покупатель снова вступил в игру. Вот эти несколько дней и решили все.
— Что касается похищения Паолы и Мэдисон, — заговорил Стенфорд, — в парке в тот день было много людей. Светло. Должен сказать, вы ловко сработали. Интересно, как это вам удалось?
— О да, сработали отлично. Но, признаюсь, в какой-то момент все едва не полетело к черту. — Психопат в сером костюме пожевал губами, словно раздумывая, как бы получше подать забавный эпизод. — Мы приехали к Альта-Плаза на мини-вэне и оставили машину возле игровой площадки. Потом я подошел к Мэдисон и Паоле и попросил проехать с нами. Видите ли, няни доверяли нам, а дети доверяли няням.
— Великолепно, — сказал Стенфорд.
Ренфро кивнул, явно довольный тем, что заслужил похвалу, и продолжил:
— Мы сказали, что в доме Тайлеров несчастье, что Элизабет упала с лестницы и что Паоле и Мэдисон нужно срочно вернуться.
Девочку я сразу усыпил хлороформом на заднем сиденье. Прием был уже хорошо отработан при предыдущих похищениях. Но Паола попыталась схватить руль. Мы все могли погибнуть! Мне пришлось ее застрелить. А вы бы что сделали? — спросил он, обращаясь к Дэйву Стенфорду.
— Я бы задушил тебя еще при рождении, — ответил Дэйв. — И очень жалею, что этого не сделал кто-то другой.
Часть пятая
Фред-а-лито-линдо
Глава 116
Свободных мест в зале не осталось — юристы, репортеры отделов криминальной хроники, родственники жертв, десятки пассажиров, оказавшихся на пароме «Дель-Норте» в тот злосчастный день вместе с Альфредом Бринкли. Приглушенный гул голосов поднялся волной ропота, когда дверь открылась, и два охранника ввели подсудимого.
Вот он!
Убийца-с-Парома.
Пока с Бринкли снимали наручники и цепи, Микки Шерман встал из-за стола и пододвинул своему клиенту стул.
— У меня будет шанс выступить? — спросил его подзащитный.
— Я думаю об этом, — ответил Шерман. — Вы уверены, что хотите это сделать?
Бринкли кивнул:
— Да. Как я выгляжу?
— Вполне прилично.
Микки сел и еще раз оглядел своего клиента — бледный, худой, неаккуратно выбритый, с воспаленной от затупившегося лезвия кожей, в дешевом блестящем костюме, висящем на нем, как на огородном пугале.
Обычно клиентов выпускают для дачи показаний в крайнем случае, когда рассчитывать больше не на что, когда защита, как говорят, уже хватает ртом болотную жижу, да и тогда принимают во внимание его способность поколебать уже сложившееся у присяжных впечатление. Последнее зависит от того, насколько подсудимый симпатичен публике, может ли он внушить ей доверие или пробудить жалость.
Фред Бринкли был скучен, сер и неинтересен.
С другой стороны, чем они рискуют и что могут потерять? Обвинение предъявило свидетелей, видеозапись и собственноручное признание подсудимого. Так что Микки Шерман еще не отказался от мысли бросить на весы самого Бринкли. Может быть, Фред-а-лито-линдо — как называли его в прессе из-за песенки, которую несчастный псих бормотал себе под нос, — убедит жюри, что голоса сводили его с ума, что они терзали его и мучили и что ему ничего не оставалось, как только подчиниться им и расстрелять тех бедных пассажиров.
Фред имел полное право выступить в свою защиту, но Шерман полагал, что сумеет разубедить его при необходимости и удержать от опрометчивого шага. Он так и не пришел к однозначному решению, когда присяжные заняли места на своей скамье, а судья взял в руки молоток. Бейлиф объявил начало заседания, и в обитом деревянными панелями зале воцарилась напряженная тишина.
Судья Мур посмотрел на защитника поверх очков:
— Готовы, мистер Шерман?
— Да, ваша честь. — Микки Шерман встал, застегнул пиджак на среднюю пуговицу и повернулся к клиенту: — Фред…
Глава 117
— Итак, вы попали в психиатрическое учреждение после трагического случая с вашей сестрой? — спросил Шерман, заметив, что его подзащитный держится на новом месте легко и непринужденно. Гораздо лучше, чем можно было ожидать.
— Да. Я сам туда обратился. Не мог больше.
— Понятно. И вас там лечили? Давали лекарства?
— Конечно. Шестнадцатилетним и без того тяжело, а если у вас на глазах умирает младшая сестренка, жизнь становится просто невыносимой.
— То есть депрессия началась после того, как вашу сестру сбросило парусом за борт и вы не смогли спасти ее?
Юки поднялась из-за стола.
— Ваша честь, мы не возражаем против того, чтобы мистер Шерман выступал в качестве свидетеля, но тогда его следует хотя бы привести к присяге.
Микки холодно улыбнулся.
— Я сформулирую вопрос иначе. — Он снова повернулся к клиенту: — Скажите, Фред, вы слышали голоса до происшествия с сестрой?
— Нет. Я стал слышать его потом.
— Вы могли бы пояснить присяжным, о ком вдет речь?
Бринкли схватился за голову обеими руками и глубоко вздохнул, словно боялся, что голос вот-вот вернется.
— Понимаете, голос не один. Есть женский голос, такой нудный и подвывающий, но о ней не будем. И есть другой. Сердитый. Злой. Кричит-орет. Пугает. И везде меня преследует.
