Денег Сергею теперь хватало на всё. Он снимал дорогую квартиру, мог позволить себе любые удовольствия. Он знал, что всё это не вечно, но пока ещё мог дорого продать себя — продавал. Впрочем, он не разгульничал на эти деньги, большую их часть откладывал.
Мечтой Сергея теперь стало своё дело. Он мог бы заняться, и весьма прибыльно, всё тем же древним промыслом, от которого и сам кормился. Связи в театрально-богемной среде, особый дар подать товар «шикарно», как любили выражаться его друзья, открывали радужные горизонты. Но устраивать публичный дом на широкую ногу ему не хотелось, он все ещё мечтал о театре.
Сергей решил попробовать из показа обнаженного тела сделать не дешевое шоу, а спектакль. И привлечь настоящую публику, а не завсегдатаев ночных стриптиз-клубов, и чтобы представления имели сюжет, не были единичными, чтобы они повторялись, как спектакли. А для этого сначала надо было попытаться создать особый театр.
Сергей называл его про себя «Театр эротики и пластики». И главным выразительным средством здесь должны были бы стать не обнаженная натура и непристойные позы Камасутры, не танцы у шеста, а иной танец, который соединил бы первозданные и классические движения обнаженного тела.
Возвращая этому искусству право встать в ряд с другими, воспевающими красоту человека, Сергей хотел дать возможность артисту без всякого стыда, не отводя взгляд смотреть в зрительный зал. Позволить танцевать с вдохновением, а не с защитным равнодушием, и не бежать после представления от служебного подъезда, прячась за высоко поднятым воротником куртки, надвинутой по самые брови шапкой и тёмными очками.
Постепенно он обрёл единомышленников, и его стремления начали переходить из области мечты в реальность.
В жизнь Сергея вернулся Макс. Встреча не была случайной — Максим искал её и сделал всё, чтобы она не стала единственной. Нельзя сказать, что их связывала любовь, но и не сухое партнёрство. Слишком много они пережили вместе, Сергею бы очень хотелось думать, что да — есть у них нечто похожее на любовь, но, во-первых, за годы, проведённые волком-одиночкой, перестал верить людям, а во-вторых, слишком холоден и рассудочен был для искренней дружбы Макс. И ещё слишком жесток. Во всяком случае Сергею так казалось.
В их отношениях не было нежности, хотя для всех они составляли счастливую устойчивую пару. Им даже завидовали, потому что дела у Сергея с Максом пошли в гору и очень быстро достигли такого уровня, когда прочие остались где-то далеко внизу. Нашлись и спонсоры предприятия — Макс оказался убедителен в среде финансистов, в своё время он закончил ФИНЭК и имел связи по обе стороны меча Правосудия.
Сергей не вникал в его дела, но всегда был уверен, что Макс не подставит их, с юридической точки зрения всё будет прозрачно и законно.
Сергей оставил свой прежний образ жизни, друзей старого круга, богатых благодетелей. Он больше не нуждался в том, чтобы кто-то платил за него — сам мог бы платить за других. Но и этого Сергей не делал, с Максом они жили «семьёй». Впрочем, Макс часто искал новизны, а Сергей не ставил целью смену впечатлений. Он стремился к стабильности и покою, что и обеспечивала ему дружба с Максом.
Они открыли театр, работали, как и многие подобные коллективы, за границей и только изредка в Петербурге, в Москву не совались — там были конкуренты. Негласно территорию гастролей по России они поделили, но зарубежных поездок всё равно было больше. Сергей хотел ставить настоящий спектакль, но Макс всё тянул и убеждал, что надо сначала набрать обороты, чтобы в случае провала не обанкротиться и не прогореть. Как человека, более сведущего в финансах, Сергей слушал его, хотя и не был доволен таким поворотом дела.
Ему казалось — и может быть, не без причин, — что Макс постепенно забирает в свои руки их общее предприятие. И Сергей из партнёра становится исполнителем. Но было и ещё одно — сцена. Сергей танцевал, он мог выразить своё сокровенное там, в слепящем луче прожектора, в свете рампы, которая отделяла его от мира людей.
Он нашел себе хорошую партнёршу, и они танцевали хореографические миниатюры «Скульптуры Родена» Якобсона. Это был настоящий балет и настоящая эротика в танце, по этому пути Сергей хотел бы идти и дальше. Он пытался пробовать себя как постановщик, и у него получалось. Казалось бы, судьба повернулась к нему с приветливой улыбкой и подарила широкую светлую полосу жизни.
Но тут Макс стал тяготиться их союзом. Ему не нравилось, что Сергей так спокоен. Он привык к изнеженным истеричным мальчикам, готовым ударяться в слёзы по любому поводу, а Сергей был сильным и «непрошибаемым», как осуждающе замечал Максим. Это не добавляло чувственности в их отношения.
Но партнёрство уже так крепко повязало их, что разойтись они не могли. Общее дело оказалось важнее постели и быта. Тогда начались ссоры по мелочам.
В разгар одной особенно крупной из ссор Сергей и познакомился с Алекс.
Да, вот так всё и было. Только в колее оглобли назад не развернешь.
Сергей тихо встал, оделся и собрал одежду, разбросанную по комнате.
Не получится сказки, Щелкунчик не превратится в Принца. И не выйдет счастья за счёт наивного ребёнка, совесть замучает. Нельзя — как бы ни хотелось, как бы ни казалось допустимым. Сегодня же он отправит Сашу домой и поставит на этом точку.
Сергей изо всех сил убеждал себя, что ещё не поздно. Только один раз ничего не решает, все забудется. Он отодвигал подальше мысли о том, что перед этим одним разом было четыпе месяца переписки, ожидание встречи, надежды. Да, надежды встретиться с несуществующей Алекс. Что за идиотский бред?! А реальность вот она — Саша.
Сергей выключил светильник, присел на диван, тыльной стороной ладони коснулся Сашиной щеки, наклонился и шепнул:
— Малыш, идём в спальню, а то ты замёрз.
— М-м-м-м… — отвечал Саша, не открывая глаз.
Сергей тихо засмеялся и легонько потянул Сашу за ухо.
— Не просыпайся, просто идём в спальню, там хорошая кровать и тёплое одеяло. Пошли-пошли… Вот так, вставай и шагай за мной.
Саша встал, он и правда замёрз, и тело его покрылось пупырышками гусиной кожи.
— Вот дурачок, идём скорей, — тянул его за собой Сергей.
На полдороге к спальне Саша совсем проснулся и вдруг страшно смутился своего обнаженного тела. Сергей был одет.
